Твитнуть
Сообщение от Ilia Krohmal
Посмотреть сообщение
Поделюсь некоторыми наблюдениями о понятии "Господь", которое давно вызывает особый интерес.
Это связано с его употреблением, которое варьируется начиная от милости, и заканчивая истреблением.
Дело в том, что, как мы знаем, имя Яхве - четырёхбуквенное, что в рамках качества числа четыре, (а оно обозначает видимое) указывает на явление в мир*, то есть в систему дуальных отношений.
В этой связи, попутно внесём уточнения в понятие "мир", которое мы ранее обозначали как мир причастников Писания.
Теперь оно выглядит как мир причастников дуальной системы отношений, которая возникает при дуальном чтении Писания.
То есть, как видим, появляются уточняющие нюансы, показывающие, что не Писание дуально, а причастники Писания дуально мыслят, сталкиваясь с текстовыми приёмами Писания вызывающими в незрелых умах впечатление дуализма.
Вернёмся теперь к понятию "Господь".
Явление Господа в мир, в систему дуальных отношений, приводит к тому что Его оценивают в тридцать сребренников.
А я напомню, что это число обозначает подобие плоти греховной со стороны Господа, и плоть греховную, со стороны Его восприятия человеком.
Иными словами, Господь приходит в подобии плоти греховной (то есть в иллюзии дуальных рассуждений), а Его воспринимают как плоть греховную, - то есть как природные, свойственные Богу (!), дуальные рассуждения.
Так возникает бог разделённого мышления, предречённый первой заповедью - "да не будет у тебя иных богов пред лицем Моим".
И здесь я хочу разобрать примечательные рассуждения Павла о Господе.
Во-первых, мы видим что Бог принял и тех, кто живёт по плоти, и мыслит дуально.
Во-вторых, человек стоит не пред своим Богом, а пред своим Господом.
И в-третьих, Господь силён восставить его, если упадёт.
Какие выводы из этого следуют?
Мы видим, что Бог принял его через Господа, и Господь является тем связующим звеном, которое соединяет с Богом, позволяя Богу принять человека.
И в общем, нет нужды расписывать в тысячный раз, как это реализуется через механизм подобия плоти греховной.
И здесь мы подходим к главному наблюдению - что Господь силён восставить падающего.
Тот самый "свой" Господь, перед которым стоит человек.
Отсюда возникает закономерный вывод, что в Господе сосредоточен некий алгоритм воспитания или духовного роста, позволяющий иметь отношения как со стоящим, так и падающим.
Как кажется, мы проговариваем банальные вещи. Но начав их разворачивать под другим углом зрения, мы подходим к новой группе понятий, привязанных к Господу, и которые при должном уточнении помогут подобраться и к понятию "Господь".
Например, если каждый стоит перед своим Господом, то Господь говорит с ним тем языком, который он понимает.
Что мы видим? За счёт подобия плоти греховной, Господь способен говорить со зверями*, птицами*, пресмыкающимися*, морскими животными* и так далее.
Ибо, как мы знаем, плоть как принцип дуализма - одна, а видов плоти - множество.
Если под зверями мы понимаем соответствующий низкий тип сознания человека, то такой тип сознания понимает лишь язык жёсткой силы, превосходства, подавления, подчинения.
Если под птицей мы понимаем соответствующий тип сознания, витающий в облаках и живущий надеждами - то с ним требуется разговаривать на том же языке.
И если в эзотерике человеку придаётся способность понимать язык птиц и зверей, то в Писании - это способность понимать язык разных типов плотского сознания.
Господь говорит со всеми ими соответствующим образом, через подобие плоти греховной, не оскверняясь от неё, а главное - сохраняя неразрывность духовных связей.
Потому что язык общения Господа с разной плотью - иллюзорно плотской.
Но представим себе, что человек уровня сознания "зверь" читает слова Господа, обращённые к его типажу.
Что он снимет с них? Снимет своё, а не Господне, и положит себе на язык исповедания.
И вот так плотской язык воспаляет весь круг жизни, все типажи языков плоти, потому что снимает и кладёт на исповедание не те смыслы что дал Господь, а те что сам восприемлет.
Итак зверь видит в Писании "звериное", птица - "птичье", животное - "животное".
Все эти типажи мы видим в собраниях и распознаём по языку исповедания - от тельцов, мирно ведущих беседу и пережёвывающих душевную пищу, - до зверей, признающих только своих, а на остальных кидающихся и рвущих плоть* и тело* оппонента.
И все они используют "любимые" места Писания, цитируя их, повторяя, и воспаляя круг жизни.
Так или иначе, а имя "Господь" появляется впервые во второй главе Бытия.
И, вполне резонно задать вопрос: а Адам тоже стоит перед своим Господом?
И что это за Господь, имея в виду, что Адам есть плотской образ Иисуса Христа, который (образ) вначале носят все, приступившие к Писанию.
Продолжим далее
Это связано с его употреблением, которое варьируется начиная от милости, и заканчивая истреблением.
Дело в том, что, как мы знаем, имя Яхве - четырёхбуквенное, что в рамках качества числа четыре, (а оно обозначает видимое) указывает на явление в мир*, то есть в систему дуальных отношений.
В этой связи, попутно внесём уточнения в понятие "мир", которое мы ранее обозначали как мир причастников Писания.
Теперь оно выглядит как мир причастников дуальной системы отношений, которая возникает при дуальном чтении Писания.
То есть, как видим, появляются уточняющие нюансы, показывающие, что не Писание дуально, а причастники Писания дуально мыслят, сталкиваясь с текстовыми приёмами Писания вызывающими в незрелых умах впечатление дуализма.
Вернёмся теперь к понятию "Господь".
Явление Господа в мир, в систему дуальных отношений, приводит к тому что Его оценивают в тридцать сребренников.
А я напомню, что это число обозначает подобие плоти греховной со стороны Господа, и плоть греховную, со стороны Его восприятия человеком.
Иными словами, Господь приходит в подобии плоти греховной (то есть в иллюзии дуальных рассуждений), а Его воспринимают как плоть греховную, - то есть как природные, свойственные Богу (!), дуальные рассуждения.
Так возникает бог разделённого мышления, предречённый первой заповедью - "да не будет у тебя иных богов пред лицем Моим".
И здесь я хочу разобрать примечательные рассуждения Павла о Господе.
"3. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его.
4. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он или падает. И будет восставлен, ибо силён Бог [в исходнике - Господь] восставить его" (Римлянам 14:3,4)
4. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он или падает. И будет восставлен, ибо силён Бог [в исходнике - Господь] восставить его" (Римлянам 14:3,4)
Во-вторых, человек стоит не пред своим Богом, а пред своим Господом.
И в-третьих, Господь силён восставить его, если упадёт.
Какие выводы из этого следуют?
Мы видим, что Бог принял его через Господа, и Господь является тем связующим звеном, которое соединяет с Богом, позволяя Богу принять человека.
И в общем, нет нужды расписывать в тысячный раз, как это реализуется через механизм подобия плоти греховной.
И здесь мы подходим к главному наблюдению - что Господь силён восставить падающего.
Тот самый "свой" Господь, перед которым стоит человек.
Отсюда возникает закономерный вывод, что в Господе сосредоточен некий алгоритм воспитания или духовного роста, позволяющий иметь отношения как со стоящим, так и падающим.
Как кажется, мы проговариваем банальные вещи. Но начав их разворачивать под другим углом зрения, мы подходим к новой группе понятий, привязанных к Господу, и которые при должном уточнении помогут подобраться и к понятию "Господь".
Например, если каждый стоит перед своим Господом, то Господь говорит с ним тем языком, который он понимает.
"6. И язык огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны.
7. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим,
8. а язык укротить никто из людей не может: это неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда.
9. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию" (Иакова 3:6-9)
7. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим,
8. а язык укротить никто из людей не может: это неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда.
9. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию" (Иакова 3:6-9)
Ибо, как мы знаем, плоть как принцип дуализма - одна, а видов плоти - множество.
Если под зверями мы понимаем соответствующий низкий тип сознания человека, то такой тип сознания понимает лишь язык жёсткой силы, превосходства, подавления, подчинения.
Если под птицей мы понимаем соответствующий тип сознания, витающий в облаках и живущий надеждами - то с ним требуется разговаривать на том же языке.
И если в эзотерике человеку придаётся способность понимать язык птиц и зверей, то в Писании - это способность понимать язык разных типов плотского сознания.
Господь говорит со всеми ими соответствующим образом, через подобие плоти греховной, не оскверняясь от неё, а главное - сохраняя неразрывность духовных связей.
Потому что язык общения Господа с разной плотью - иллюзорно плотской.
Но представим себе, что человек уровня сознания "зверь" читает слова Господа, обращённые к его типажу.
Что он снимет с них? Снимет своё, а не Господне, и положит себе на язык исповедания.
И вот так плотской язык воспаляет весь круг жизни, все типажи языков плоти, потому что снимает и кладёт на исповедание не те смыслы что дал Господь, а те что сам восприемлет.
Итак зверь видит в Писании "звериное", птица - "птичье", животное - "животное".
Все эти типажи мы видим в собраниях и распознаём по языку исповедания - от тельцов, мирно ведущих беседу и пережёвывающих душевную пищу, - до зверей, признающих только своих, а на остальных кидающихся и рвущих плоть* и тело* оппонента.
И все они используют "любимые" места Писания, цитируя их, повторяя, и воспаляя круг жизни.
Так или иначе, а имя "Господь" появляется впервые во второй главе Бытия.
И, вполне резонно задать вопрос: а Адам тоже стоит перед своим Господом?
И что это за Господь, имея в виду, что Адам есть плотской образ Иисуса Христа, который (образ) вначале носят все, приступившие к Писанию.
Продолжим далее