Сообщение от Ilia Krohmal Посмотреть сообщение

Давайте взглянем на искомое место:

"9. Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил,
10. а я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти" (Рим.7:9,10)
Подстрочник предлагает такой вариант: "заповедь, которая в жизнь".
Что это даёт? Вносит несколько иной смысл: не заповедь есть жизнь вечная, а заповедь ведёт в жизнь или к жизни вечной (что подтверждается диалогом Иисуса с законниками относительно закона).

Этот вариант согласуется с заявлением Павла, что закон не может животворить (в отличие от закона Божий, который имеет жизнь и мир).

Закон не имеет жизни вечной, а его заповеди имеют лишь временную преходящую жизнь: "исполняющий закон жив будет им".

Соединяя оба высказывания, мы находим совместное решение: заповедь закона ведёт к жизни вечной, сосредоточенной в законе Божием.

О чём и говорится у Павла, что "закон есть детоводитель ко Христу", со всеми вытекающими последствиями.

Но поскольку один и тот же Декалог именуется законом и законом Божиим, то возникает логичный вывод: одна и та же заповедь доставляет либо разделение, либо жизнь и мир.

Но как такое возможно?
Раньше мы бы сказали: это зависит от того как читаешь заповедь - физически или духовно.

Но на нынешнем этапе такое рассуждение не годится.

Ибо на нынешнем этапе мы изначально рассматривали духовную сферу применения Декалога, где в рамках духовного восприятия закона и закона Божия о первом говорится что он разделяет и не может животворить, а о втором - что он имеет жизнь и мир, а значит животворит.

Поэтому поиск решения осуществляется при совершенно других условиях - изначально духовного восприятия терминов "закон" и "закон Божий".

В этих условиях, это потянуло за собой пересмотр смежных понятий. И прежде всего тех, которые употребляются в связке с законом:

6. но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве.
Из этого места ясно, что закон и ветхая буква взаимосвязаны.
Поэтому нужно пересматривать понятие буквы, и прежнее восприятие этого понятия как совокупности физических смыслов, не годится.

В этой связи, мы вновь обратились к пояснениям Павла относительно служения Буквы, которое названо служением осуждения (2-е Кор.3:7-9).

Раз осуждение, то речь о разделении на добро и зло и выявлении греха.

И вот тут происходит качественный переход, ибо Павел положил в основу закона принцип дуализма, сведя весь закон к принципу "не пожелай".

Отсюда возникает логичный вывод: служение буквы есть служение дуализму (!!!).

И это качественным образом меняет ситуацию, когда мы полностью избавляемся от применения оппозиционной пары "физическое - духовное" для пояснения связки "буква - дух", и переходим к оппозиционной паре "дуальное - целостное" для пояснения той же связки "буква - дух".

Более того, теперь можно заметить, что пара "физическое - духовное" является натянутой на оппозиционность, поскольку на деле, противоположности в Писании построены на иных принципах познания.

Поэтому в дальнейшем оппозиционная пара "физическое - духовное" может применяться только ограниченно, как переходная модель рассуждений для избавления от физического подхода к чтению.

Пересмотр понятия "буква" как служения дуализму, потащил за собой пересмотр понятия плоти, поскольку к тому моменту мы знали, что плоть Писания есть то же что буква Писания.

И вот так плоть была определена как мера дуальных рассуждений и дуального познания; и это замечательным образом подтвердилось местами Писания.

Однако мы всё ещё не определились - каким образом выглядит механизм, при котором один и тот же Декалог разделяет, осуждает, и умерщвляет, - и одновременно несёт жизнь и мир.

То есть ясно, что каким-то образом одна и та же заповедь преобразуется из дуализма - в целостность, и это связано с формой подачи.

Здесь мы уже знали, что дуализм заповеди связан с запретительным форматом подачи.
Причём речь шла именно о формате подаче, об акценте изложения, а не о содержании заповеди.

И это - ещё одно важнейшее наблюдение, поскольку Павел задаёт совершенно новый уровень рассуждения о законе, когда содержание заповедей вторично, по сравнению с форматом подачи, с акцентом изложения, именуемым "буквой"

И вновь подключая здравую логику, невозможно не прийти к заключению, что, поскольку, Павел говорит о законе на уровне акцентов подачи, то и закон Божий должен обсуждаться на уровне акцентов. Банальная симметрия.

И прежде чем мы перейдём к акцентам закона Божия, напомним ещё один вывод: акценты изложения заповедей являются, по сути, текстовыми приёмами изложения Слова.

И в отношении закона мы дали определение, что он представляет собой запретительный (а значит дуальный) формат изложения Слова.

В этой связи ещё раз отметим: речь не о содержании заповедей, а о формате их преподнесения, об акценте подачи. В Иудаизме это связано с понятиями "ремез" и "драш", то есть с намёком.

Наконец, "буква" Писания, является термином обозначающим не сами заповеди, а дуальную форму или дуальный акцент их подачи. Вот это нужно хорошо запомнить.
Продолжим далее