Твитнуть
Сообщение от Ilia Krohmal
Посмотреть сообщение
Три года мы занимались Иудой Симоновым Искариотом, чтобы достичь необходимого уровня его постижения, согласующегося с общей сутью Писания, - Писания, которое есть мир Слова, где Словом говорится о Слове, и Слово познаётся Словом.
На этом уровне и должен быть найден смысл Иуды, и найдя его, мы дали ему определение как один из двенадцати аспектов Слова, именуемый Писанием "подобие плоти греховной".
Следующий шаг состоял в поисках того, как воспринимать написанное об Иуде с точки зрения повествования: как целостный рассказ об одном персонаже, либо как набор отдельных примеров обращения с подобием плоти греховной, выстроенных так, чтобы создать вид единого рассказа.
Надо сказать, сама постановка такого вопроса возникла недавно, потому что попытки склеить написанное об Иуде в целостный рассказ об эволюции или деградации одного персонажа, ни к чему не привели.
С самого начала мы отмечали, что Евангелия содержат прямо противоположные высказывания об Иуде, причём нарочито подчёркнутые, доведённые до абсолютного контраста, и создающие непреодолимые противоречия с которыми бесполезно бороться.
Действительно, это загоняет в тупик.
Однако правильно поставленный вопрос - половина успеха.
Пришло время, когда, рассматривая варианты, был поставлен вопрос: а что если это делается специально, как подсказка?
Но что этим хотят сказать?
И вот когда мы вышли на изучение свойств подобия плоти греховной, и подошли к теме размена, картина начала складываться.
Читатель может вернуться к девятой части "Избранного и нового", где мы начали разматывать этот вопрос, и затем к двенадцатой, где мы свели исследование к таким выводам:
То есть в искомой сцене из Матфея 27:3-5, которую мы разбирали, происходит следующее: Иуда предавший Иисуса, после осуждения Иисуса, меняет поведение на противоположное, что выражено четырьмя параллельными смыслами в одном (!) месте.
Но главное, что в четыре одинаковых смысла входит число 30, которое, описывая подобие плоти греховной, обладает двумя сторонами познания.
Использования этого числа в ряду с другими образами, говорящими в одном и том же месте Писания о смене направления, является доказательством, что речь идёт об примерах обращения с подобием плоти греховной.
Переход Иуды от одного состояния в прямо противоположное, иллюстрирует переход от одного примера обращения с подобием плоти греховной - к другому.
Это ключевое и важнейшее наблюдение!
Смена направления оказалась не поворотом сюжета в повествовании об одном и том же персонаже, а переходом к рассмотрению иного примера.
Таким образом, Писание само указало правильный подход, когда поворот "тридцати" противоположной стороной познания, автоматически меняет поведение персонажа, который, исходя из этого, становится прикладным образом.
То есть не тридцать указывает на Иуду, и не тридцать для Иуды, - а Иуда для тридцати, Иуда указывает на обращение с тридцатью.
Не учение для персонажа, а персонаж - для иллюстрации учения.
Таким образом мы совершенно избавляемся от персонифицированного восприятия Иуды, а далее - от привязки повествования к одной персоне, что заставляло подгонять повествование под неё, создавая ей неестественный, ломаный, искусственный образ.
Тем самым мы получаем возможность разложить сюжет на смысловые блоки, организованные вокруг ситуаций, иллюстрирующих примеры обращения с подобием плоти греховной, а не подгонять всё под персонажа.
Тем самым нарочито раздутые противоречия в повествовании об Иуде находят своё логичное и естественное объяснение, и представляют собой иллюстрации, в рамках учения о свойствах подобия плоти греховной и обращения с нею.
В этом случае, Иуда сам по себе - никто, а является прикладным образом, на котором это и показывается.
Собственно, на таком уровне мы и избавляемся от буквализма и персонификации персонажей.
Это касается не только Иуды, но и Петра, и Павла, и Иоанна, и Иакова, и всех остальных персонажей, за которыми закреплены определённые аспекты Слова.
Таким образом ставится вопрос: как мы пользуемся Иудой - то есть соответствующим аспектом Слова, который за ним закреплён?
Как пользуемся Петром? Как пользуемся Фомой, Филиппом, Павлом?
А как пользуемся старейшинами, книжниками, первосвященниками?
Как пользуемся сатаной?
Давайте рассмотрим.
Давайте рассмотрим, как Иуда взаимодействует с сатаной, и со старейшинами, книжниками,
первосвященниками.
Или, иначе говоря, - рассмотрим, как пользоваться подобием плоти греховной (Иудой) при взаимодействии с тленными началами мира, действующими на территории древа познания добра и зла.
Итак сатана вошёл в Иуду, одного из числа двенадцати, - то есть в один из аспектов Слова.
Согласно недавним разборам понятий "сатана" и "дьявол", а также учения об использовании подобия плоти греховной для создания оппозиционных связок в рамках процесса исправления, - можно сказать следующее: "и вошёл сатана в Иуду" означает - возникла необходимость встать на позицию сатаны, то есть противника, и учесть его интересы в формировании новой оппозиционной системы.
А мы знаем, что новая оппозиционная система возникает при написании Евангелия, что суть - новая конструкция подачи Слова в мир.
Далее начнём уточнять смысл некоторых понятий.
Нас интересует термин "начальники".
В исходнике употребляется στρατηγοις (стратэгОйс), которое, на самом деле, означает "начальники охраны".
А это является прямым указанием, что речь идёт о тленных началах мира, которые и являются стражниками и детоводителями до времени пришествия веры в невидимое.
Отметим также, что из всех Евангелий только у Луки употребляется этот термин.
А мы уже убедились и знаем, что редкие слова, как правило, используются для выделения особого смысла.
На этом уровне и должен быть найден смысл Иуды, и найдя его, мы дали ему определение как один из двенадцати аспектов Слова, именуемый Писанием "подобие плоти греховной".
Следующий шаг состоял в поисках того, как воспринимать написанное об Иуде с точки зрения повествования: как целостный рассказ об одном персонаже, либо как набор отдельных примеров обращения с подобием плоти греховной, выстроенных так, чтобы создать вид единого рассказа.
Надо сказать, сама постановка такого вопроса возникла недавно, потому что попытки склеить написанное об Иуде в целостный рассказ об эволюции или деградации одного персонажа, ни к чему не привели.
С самого начала мы отмечали, что Евангелия содержат прямо противоположные высказывания об Иуде, причём нарочито подчёркнутые, доведённые до абсолютного контраста, и создающие непреодолимые противоречия с которыми бесполезно бороться.
Действительно, это загоняет в тупик.
Однако правильно поставленный вопрос - половина успеха.
Пришло время, когда, рассматривая варианты, был поставлен вопрос: а что если это делается специально, как подсказка?
Но что этим хотят сказать?
И вот когда мы вышли на изучение свойств подобия плоти греховной, и подошли к теме размена, картина начала складываться.
Читатель может вернуться к девятой части "Избранного и нового", где мы начали разматывать этот вопрос, и затем к двенадцатой, где мы свели исследование к таким выводам:
Итак мы имеем четыре смысла - дублёра (раскаяние, обращение иной стороной, число 30, бросание вниз), которые подразумевают смену направления.
Даже если мы в чём-либо оказались неточны, то невозможно ошибиться в четырёх вещах.
Подобие плоти греховной превратилось в плоть греховную, что и выражено сменой направления.
Даже если мы в чём-либо оказались неточны, то невозможно ошибиться в четырёх вещах.
Подобие плоти греховной превратилось в плоть греховную, что и выражено сменой направления.
Но главное, что в четыре одинаковых смысла входит число 30, которое, описывая подобие плоти греховной, обладает двумя сторонами познания.
Использования этого числа в ряду с другими образами, говорящими в одном и том же месте Писания о смене направления, является доказательством, что речь идёт об примерах обращения с подобием плоти греховной.
Переход Иуды от одного состояния в прямо противоположное, иллюстрирует переход от одного примера обращения с подобием плоти греховной - к другому.
Это ключевое и важнейшее наблюдение!
Смена направления оказалась не поворотом сюжета в повествовании об одном и том же персонаже, а переходом к рассмотрению иного примера.
Таким образом, Писание само указало правильный подход, когда поворот "тридцати" противоположной стороной познания, автоматически меняет поведение персонажа, который, исходя из этого, становится прикладным образом.
То есть не тридцать указывает на Иуду, и не тридцать для Иуды, - а Иуда для тридцати, Иуда указывает на обращение с тридцатью.
Не учение для персонажа, а персонаж - для иллюстрации учения.
Таким образом мы совершенно избавляемся от персонифицированного восприятия Иуды, а далее - от привязки повествования к одной персоне, что заставляло подгонять повествование под неё, создавая ей неестественный, ломаный, искусственный образ.
Тем самым мы получаем возможность разложить сюжет на смысловые блоки, организованные вокруг ситуаций, иллюстрирующих примеры обращения с подобием плоти греховной, а не подгонять всё под персонажа.
Тем самым нарочито раздутые противоречия в повествовании об Иуде находят своё логичное и естественное объяснение, и представляют собой иллюстрации, в рамках учения о свойствах подобия плоти греховной и обращения с нею.
В этом случае, Иуда сам по себе - никто, а является прикладным образом, на котором это и показывается.
Собственно, на таком уровне мы и избавляемся от буквализма и персонификации персонажей.
Это касается не только Иуды, но и Петра, и Павла, и Иоанна, и Иакова, и всех остальных персонажей, за которыми закреплены определённые аспекты Слова.
Таким образом ставится вопрос: как мы пользуемся Иудой - то есть соответствующим аспектом Слова, который за ним закреплён?
Как пользуемся Петром? Как пользуемся Фомой, Филиппом, Павлом?
А как пользуемся старейшинами, книжниками, первосвященниками?
Как пользуемся сатаной?
Давайте рассмотрим.
Давайте рассмотрим, как Иуда взаимодействует с сатаной, и со старейшинами, книжниками,
первосвященниками.
Или, иначе говоря, - рассмотрим, как пользоваться подобием плоти греховной (Иудой) при взаимодействии с тленными началами мира, действующими на территории древа познания добра и зла.
"3. Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа Двенадцати,
4. и он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им.
5. Они обрадовались и согласились дать ему денег;
6. и он обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе"(Луки 22:3-6)
4. и он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им.
5. Они обрадовались и согласились дать ему денег;
6. и он обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе"(Луки 22:3-6)
Согласно недавним разборам понятий "сатана" и "дьявол", а также учения об использовании подобия плоти греховной для создания оппозиционных связок в рамках процесса исправления, - можно сказать следующее: "и вошёл сатана в Иуду" означает - возникла необходимость встать на позицию сатаны, то есть противника, и учесть его интересы в формировании новой оппозиционной системы.
А мы знаем, что новая оппозиционная система возникает при написании Евангелия, что суть - новая конструкция подачи Слова в мир.
Далее начнём уточнять смысл некоторых понятий.
Нас интересует термин "начальники".
В исходнике употребляется στρατηγοις (стратэгОйс), которое, на самом деле, означает "начальники охраны".
А это является прямым указанием, что речь идёт о тленных началах мира, которые и являются стражниками и детоводителями до времени пришествия веры в невидимое.
Отметим также, что из всех Евангелий только у Луки употребляется этот термин.
А мы уже убедились и знаем, что редкие слова, как правило, используются для выделения особого смысла.