Объявление

**Вениамин Зорин** · 10-10-2016, 11:12 AM

Штирлица звали

Янкель Владимир Левин

Он умирал очень тяжело и мучительно.
Рядом с ним у больничной койки постоянно находилась жена,
с которой они прожили вместе пятьдесят лет.

И вот 14 декабря 1994 года к больнице подкатили тяжелые бронированные автомобили.
Из них при полном параде со множеством звезд на погонах вышли важнецкие генералы.
Это были тогдашние начальник Генштаба российской армии генерал армии Михаил Колесников
и начальник Главного разведывательного управления Генштаба (ГРУ) генерал-полковник Федор Ладыгин.

Они зачитали указ президента Ельцина
о присвоении Янкелю Пинхусовичу Черняку звания Героя России
и вручили «Золотую Звезду» и грамоту Героя... его жене.
Потому что вряд ли сам герой их слышал и понимал происходящее. Он был в коме.

Через десять дней он скончался.

У него не было ни воинского звания, ни наград,
ни даже приличной пенсии в старости.

Поэтому после долгих лет странствий по миру
он вынужден был работать переводчиком, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
Жил он в однокомнатной квартире далеко от центра Москвы и на работу ездил на метро.

А работа как раз была в центре, на Тверском бульваре,
а потом - на улице Огарева, в огромном здании,
над входом в которое висел глобус символ того, что «мы везде».

Мы называли это здание «братской могилой неизвестных журналистов». Это была самоирония. Потому что этих людей хорошо знали в кругах профессиональных. Контора официально называлась «Телеграфное Агентство Советского Союза» (ТАСС). Это было министерство правды, которая распространялась по всей стране и улетала в сторону моря, где была уже никому не нужна. Трудилось там огромное число народа, в котором журналисты просто тонули референты, консультанты, начальники, переводчики на все мыслимые и немыслимые языки, и люди, чьих имен лучше не знать. Да и не рекомендовалось знать. Они вживались в образ журналиста. Генеральный директор ТАСС по должности был членом ЦК, небожителем, а одним из множества его заместителей непременно был генерал-майор Конторы Глубокого Бурения. При мне это был генерал Кеворков. Не отставной генерал, как в Союзе писателей, а действующий и курирующий. Впрочем, чекистские генералы никогда не уходят в отставку. Это естественно, потому что корреспондентские пункты Конторы были даже там, где не ступала нога мидовского чиновника. А там, где эта нога ступала, их было несколько, и назывались они «бюро ТАСС».

Так было лет тридцать назад, а как сейчас не знаю. «Министерство правды» производило продукцию отдельно для членов Политбюро (не более шести страниц, больше они не могли осилить). Для них это делал специальный человек, горький пьяница, потреблявший термоядерное вино «Агдам». Однажды его уволили и поставили на это дело молодого карьериста, который решил изменить вестник для членов ПБ. Старцы кремлевские так возмутились, что потребовали немедленно всё привести в первобытное состояние, вернуть на работу того, к стилю и почерку которого они привыкли. Его вернули с извинениями, и главный редактор мотался по всей Москве в поисках исчезающего «Агдама». Был «голубой ТАСС» для первых секретарей ЦК республик, крайкомов и обкомов, был специальный вестник для центральных газет соцстран и продукция для «общего пользования».

Я тоже барахтался в той братской могиле. И среди нас был невысокий и внешне неприметный пожилой человек, который переводил тексты с семи языков и с русского - на семь языков. Его уважительно называли Ян Петрович.

Ясность - одна из форм полного тумана

Он умирал очень тяжело и мучительно. Рядом с ним у больничной койки постоянно находилась жена, с которой они прожили вместе пятьдесят лет. И вот 14 декабря 1994 года к больнице подкатили тяжелые бронированные автомобили. Из них при полном параде со множеством звезд на погонах вышли важнецкие генералы. Это были тогдашние начальник Генштаба российской армии генерал армии Михаил Колесников и начальник Главного разведывательного управления Генштаба (ГРУ) генерал-полковник Федор Ладыгин. Они зачитали указ президента Ельцина о присвоении Янкелю Пинхусовичу Черняку звания Героя России и вручили «Золотую Звезду» и грамоту Героя... его жене. Потому что вряд ли сам герой их слышал и понимал происходящее. Он был в коме. Через десять дней он скончался. На похоронах генерал армии Колесников заявил журналистам, что Янкель Пинхусович Черняк и был тем самым легендарным Максимом Исаевым, то бишь Штирлицем, о котором был создан фильм «Семнадцать мгновений весны», что с ним встречался автор книги и сценария о Штирлице Юлиан Семенов, и хотя этот фильм художественный, в главном его герое проступают черты и работа Черняка, деятельность которого была строго засекречена почти до смерти героя.

В роли Штирлица любимый народом Вячеслав Тихонов

Прав был Пушкин, который написал о российских людях: они любить умеют только мертвых. Штирлица любили как великую легенду, противопоставленную британскому Джеймсу Бонду. А кто полюбит Янкеля Черняка?

Когда шло кино про Штирлица, города, казалось, вымирали. Милиционеры свидетельствовали, что в те вечера не совершалось никаких преступлений все сидели у телевизоров.

Я не отношу себя к поклонникам творчества Юлиана Семенова (его настоящая фамилия Ляндрес). Но фильм по его книге был действительно талантливым, и в том огромная заслуга режиссера Татьяны Михайловны Лиозновой и целой плеяды замечательных артистов Вячеслава Тихонова, Ефима Копеляна (он на экране не появлялся, звучал только его неповторимый голос), Леонида Броневого, Ростислава Плятта...Кстати все создатели фильма были награждены, а Вячеславу Тихонову по указанию Брежнева присвоили звание Героя Соцтруда. Как же: Штирлиц - и не герой?!

А прототип в то время прозябал в полной неизвестности. Он трудился переводчиком. Кстати, и Юлиана Семенова тоже ничем не наградили. Он был очень этим расстроен. Зато появилась обширная литература про Максима Максимовича Исаева..Он же Всеволод Владимирович Владимиров, он же Макс Отто фон Штирлиц. Это все персонаж мифов и сказок о разведчиках Юлиана Семенова детективов «Бриллианты для диктатуры пролетариата», «Экспансия-2», «ТАСС уполномочен заявить», «Майор Вихрь», «Приказано выжить» и прочая детективная, простите, хрень- тринадцать повестей и один рассказ, главный герой которых Штирлиц. Половина из них экранизирована. Щелкоперы от литературы даже вывели родословную Штирлица: отец - русский, мать - украинка, дед Остап Прокопчук, дядя Тарас Прокопчук, кузина Ганна Тарасовна, естественно, Прокопчук. У него даже был сын Александр и жена Александра Гаврилина. Вот как выглядел истинный ариец: характер - нордический, стойкий, отношения с товарищами по работе хорошие, безукоризненно исполняет служебный долг, беспощаден к врагам рейха, сотрудник бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга штандартенфюрер СС фон Штирлиц. Спортсмен, чемпион Берлина по теннису. Он еще отличился в боях под Сталинградом, проявил себя в Испании под вражескими обстрелами. И хотя бригаденфюрер СС Генрих Мюллер (его роль великолепно сыграл Леонид Броневой) в апреле1945 года все-таки разоблачил его, Штирлиц вывернулся в то время уже было не до него. Выполнив личное задание товарища Сталина, обласканный самим фюрером, который потрепал его по щеке, он ловко сорвал сепаратные переговоры Генриха Гиммлера с западными спецслужбами и уехал куда-то в Аргентину, как какой-нибудь Эйхман.

В этот бред все же верили простодушные читатели. Они не знали, что любой вымысел о деятельности советских разведчиков мог выйти только с одобрения всесильной Конторы, иначе бы книга не прошла через Главлит (цензуру): в художественном вымысле могли быть раскрыты методы работы разведки. Поэтому надо было визировать даже вымысел. И еще одно условие - непременно написанное и отснятое должно вызывать патриотизм. Как в наши дни.

Впрочем, КГБ к реальному «Штирлицу» не имел никакого отношения. Он был военным разведчиком. А это не КГБ, а ГРУ. Но что же было на самом деле?

Янкель Пинхусовоч Черняк был резидентом Главного разведуправления (ГРУ) генерального штаба Красной армии. Он один сделал для Победы столько, сколько не смогли сделать все советские шпионы, весь Коминтерн со своими агентами, резиденты КГБ, которых гестапо и абвер успешно вычислили. (Свехсекретный агент А-201 Вилли Леман, работавший в гестапо по заданию КГБ, был разоблачен и тайно расстрелян еще в 1942 году). А Янкель Черняк еще долго работал. И Родина его, конечно, достойно отблагодарила: она похоронила его с воинскими почестями.

В книгах и фильмах о героях-разведчиках мало чего от исторической правды. В одном из редких интервью Ян Петрович Черняк сказал о себе так:

- Я не нарушал требований конспирации. Всегда помнил, чем может закончиться для меня встреча с контрразведкой, а поэтому не посещал публичные дома, спортивные соревнования, театры, где часто проводились облавы и проверки документов, не нарушал местных законов, чтобы не привлекать к себе никакого внимания. Этому и учил своих помощников. Но? кроме всего прочего, разведчику еще нужно обыкновенное везение. Мне везло».

- Черняк настолько был засекречен, что когда с 1969 начал получать мизерную пенсию, не осталось ни одной его фотографии: облик разведчика (шпиона) становится известным только в двух случаях если он провалился или его предали, либо после смерти. Их даже хоронят под чужими фамилиями. Примем за основу тот облик Штирлица, который был талантливо сыгран Вячеславом Тихоновым. И анекдоты, которые валом повалили в народ после этого фильма. Их и придумывать не надо было, они из сценария:

- Вы слишком много знаете: вас будут хоронить с почестями после автомобильной катастрофы;
- А вы, Штирлиц, останьтесь...
- Маленькая ложь рождает большое недоверие;
- Пархатые большевистские казаки;
- Сейчас верить никому нельзя. Даже себе. Мне - можно!
- Что знают двое, то знает свинья;
- Ясность одна из форм полного тумана.

Давайте с вами пройдемся по судьбе яркого человека и забудем про то, что нагорожено в популярном фильме.
Янкель Черняк тоже смотрел этот фильм, в котором якобы рассказывалась и показывалась его судьба,
и отозвался о нем так: «Абсолютная фантастика».

Пусть это кино остается художественным, а мы пойдем по реалиям.

(продолжение следует)

**Вениамин Зорин** · 10-10-2016, 11:13 AM

(продолжение)

Как это было

Янкель Пинхусович Черняк родился в 1909 году в Черновцах. Этот город, как и вся Буковина, входили тогда в состав Австро-Венгерской империи, которая распалась в результате Первой мировой войны. В то страшное время от погромов погибла вся его большая семья. Он остался абсолютно один. Воспитывался в детском приюте. Учился очень хорошо. Еще в школе освоил немецкий, румынский, венгерский, английский, испанский, чешский и французский языки. К 20 годам говорил на них без всякого акцента. Учился в Пражском техническом училище, где был лучшим из учащихся. Потом работал на электротехническом заводе. Когда разразился экономический кризис, он потерял работу и решил продолжить образование в Берлинском политехническом колледже, где и получил диплом инженера. В 1930 году вступил в Германскую коммунистическую партию. Он был убежденным коммунистом и свято верил в марксистско-ленинские идеи. Тогда же и был завербован советской разведкой, которая работала под прикрытием Коминтерна.

Призванный в армию, он стал писарем артиллерийского полка в чине сержанта. Полк этот был в Румынии, и Янкель имел доступ к секретным документам, содержание которых немедленно становилось достоянием советской военной разведки. Он передал сведения о всех системах оружия европейских армий. С 1934 года возглавил советскую резидентуру в Румынии. И вскоре «попал под колпак»: завелся предатель. Было принято решение спешно эвакуировать Черняка в Москву. Здесь он год учился в разведшколе под руководством А.Х. Артузова, который Сталиным был назначен заместителем начальника Четвертого (разведывательного) управления Генштаба Красной армии. Длительные беседы имел с ним начальник разведки РККА армейский комиссар второго ранга Ян Берзин. Год напряженной учебы шпионским хитростям и мастерству, встречи с агентами Коминтерна, работавшими по всей Европе. Именно в разведшколе Янкель Черняк освоил русский язык, которого до этого не знал.

На исходе 1936 года его назначили корреспондентом ТАСС в Швейцарии. А как разведчик, он имеет оперативный псевдоним «Джен». Свою агентуру в Швейцарии и Германии он вербовал лично. Впоследствии гитлеровской контрразведке так и не удалось раскрыть ни одного агента из группы «Крона», работавшей под руководством Черняка. Имена только двоих из 35 рассекречены сегодня. Это артистка Ольга Чехова и любовница Геббельса Марика Рёкк. Помните трофейный фильм «Девушка моей мечты»? Так вот, Марика Рёкк играла в нем роль главной героини, той самой девушки, о которой не грех было мечтать. Эти любимицы Геббельса добывали сведения исключительной важности. Остальных не удалось раскрыть даже автору книги «Рассекреченные судьбы» Александру Авербуху, который специализируется на поисках разведчиков. Известны только их должности в иерархии Третьего рейха: секретарь рейхсминистра, офицеры абвера, вермахта, гестапо, офицер, работающий непосредственно в Ставке Гитлера, глава исследовательского отдела авиастроительной фирмы, крупный банкир, высокопоставленный офицер Генштаба, дочь начальника крупного танкового конструкторского бюро люди, которые вращались в высших кругах Рейха и добывали информацию исключительной важности, которая докладывалась лично Сталину. Всего 35 агентов. Их имена засекречены до сих пор, поскольку они работали на СССР и после войны в Германии, США, Италии...

12 июня 1941 года, еще до сообщений Рихарда Зорге и Леопольда Треппера, Черняк передал в Москву секретный приказ главнокомандующего Сухопутными силами Германии о сроках, целях и сигналах при вторжении в СССР, о начале действия плана «Барбаросса». Сталин не поверил и велел послать этих разведчков подальше.

«Крона» работала в Германии 11 лет. И если о «Красной капелле» Треппера-Гуревича и «Красной тройке» Шандора Радо немецкая контрразведка узнала все и ликвидировала «Капеллу» еще в 1942, а «Тройку» - в 1944, то о работе «Кроны» она могла только догадываться по радиограммам, которые невозможно было расшифровать. В Москве от Черняка узнали о германской системе противовоздушной обороны, противолодочной защите, о новейших системах самолетостроения, аппаратах связи, состоянии оборонной промышленности, о ФАУ-1. О странах-союзницах Гитлера.

Помните, в фильме «Семнадцать мгновений весны» показано, как Штирлиц отдыхает в своем особняке на окраине Берлина и попивает армянский коньяк. Не было у него особняка. Он никогда не жил постоянно на одном месте. И не пил. Все время ночевал у друзей и редко когда на одном месте дважды. Да и в Берлине он бывал не часто то в Швейцарии, то в Париже, то еще где-нибудь в Европе.

Янкель Пинхусович обладал исключительными способностями. С первого прочтения он запоминал слово в слово 10 страниц текста на любом из семи языков и расположение семидесяти предметов в комнате - с первого взгляда. Мало того он обладал даром гипнотизера и с высокой точностью мог разгадать намерения собеседника, предсказывал события, как Вольф Мессинг. К тому же он был не чемпионом Берлина по теннису, как сказано в фильме, а считался мастером рукопашного боя, хотя в соревнованиях участвовал только в юности. . И руки у него были золотые. Он мог изготовить из подручных средств печати и штампы, мог подделать любой почерк. Его донесения никто не смог бы расшифровать, потому что если бы микропленки попали в чужие руки, они бы немедленно засвечивались. Он сделал себе несколько паспортов, в том числе и австралийский. И ни разу его документы не вызывали сомнений при пересечении границ. А ездить ему пришлось много. Он путешествовал под видом лектора-инженера, рассказывающего о достижениях инженерной мысли, или коммиявожера, и в каждой стране держался так, чтобы не привлекать к себе внимания. Менял имена и легенды, остановливался не в гостиницах, а у надежных людей. Ему удалось составить список счетов в различных банках Европы, на которых лежали активы сотрудников германских спецслужб и бонз нацистской партии. Мелких чиновников он подкупал, как сейчас подкупают бюрократов в России - взятками и подарками.

Толковый разведчик - это больше, чем дивизия

Разведка существует с древнейших времен. Каждое государство ею обладает. Задача разведчика в добыче закрытой информации, имеющей военное, экономическое и политическое значение, проще говоря технологических секретов, которыми обладает враждебное государство. Этим и занимался Янкель Черняк, но поскольку он еще был отлично образованным инженером, он мог анализировать добытую информацию и поставлять Центру самое главное.

А что же было главным достижением в его деятельности?

- То, что никто из агентов «Кроны», действовашей не только в Германии, но по всей Европе, не был раскрыт и пойман. Москва получила совершенно секретный план «Барбаросса» и точную информацию о датах его осуществления.

- Черняк фактически спас Москву от гитлеровской авиации: ему удалось выкрасть документацию на производство радаров и даже доставить образец такой радара.

- Иконоскопы так назывались первые радиолокаторы. Технологию и способ их производства получила Москва. Вот как оценивал эту работу академик, вице-адмирал, создатель советской радиоэлектроники, заместитель министра обороны Аксель Берг: «Ваши материалы отвечают острейшей потребности наших институтов, они помогают в разработке новых, сверхчувствительных телепередатчиков. Ваша информация помогает нам сэкономить буквально миллионы валютных рублей».

Во время войны в Москву шли данные о германских запасах никеля, вольфрама, олова, количестве боевых самолетов и маршрутов их перегона к фронту. От Черняка пришла информация о присадках к стальным сплавам, из которых немцы делали орудийные стволы. Он прислал тактико-технические данные о танке «Тигр» и самоходке «Пантера».

Черняк раздобыл также полный план операции немцев на Курском выступе, что позволило предпринять меры и ценой больших потерь все же одержать победу. Не будь в руках сталинского командования этого плана, всё на войне могло закончиться не так.

Без морзянки и радистки Кэт

Помните в фильме радистку Кэт, которая передавала шифровки Штирлица? Красиво, фантастично, но смешно. Во время войны главная проблема - связь. В одном из армейских уставов мне запомнилась фраза: «Связь нерв боя». Так вот, радистка Кэт никак не могла решить эту проблему: научно-техническая информация не зашифровывается и не передается телеграфным ключом это десятки и сотни листов технического текста, схем, чертежей, образцов. Как их передавал Янкель? С помощью тортов. Академик Берг писал отчет в ГРУ 11 июля 1944 года: «Полученные от вас материалы на 1082 листах и 26 образцов следует считать крупной и ценной помощью делу». 30 декабря 1944 года: «Получил от вас 475 иностранных письменных материалов и 102 образца аппаратуры. Подбор материалов сделан настолько умело, что не оставляет желать ничего лучшего». Чуть позже: «Получил от вас 811 иностранных информационных материалов, в том числе 96 чертежей, описаний и инструкций новейших радиолокационных средств. Совет по радиолокации Госкомитета обороны готов поддержать представление ваших работников к правительственным наградам и премированиям».

Несколько слов об академике Акселе Берге: еще в царское время он был командиром подводной лодки. В 1937 году профессор Военно-морской академии Берг был арестован за «антисоветскую пропаганду и агитацию.» Отсидел в колымских лагерях три года. Накануне войны был освобожден и реабилитирован, назначен руководителем Совета по радиолокации Государственного Комитета обороны, руководителем которого был Сталин. Он был интеллигентом старой закваски, самым крупным специалистом радиолокации, его называли «отцом советского радара». И оценка деятельности разведчика таким специалистом дорого стоит.

Всего Черняком было передано 12.500 листов технической документации, 102 образца аппаратуры, документы, касающиеся радиолокации, электоропромышленности, корабельного и авиационного вооружения, металлургии. И Янкеля Пинхусовича Черняка представили тогда к званию Героя Советского Союза. Но Сталин этого представления не подписал. Война еще не кончилась.

А помните последние кадры «Семнадцати мгновений весны»?
Штирлиц возращается в Берлин и едет в туманную даль.
Даль эта и в самом деле была очень туманной.
Из Швейцарии он перемещается в Лондон.

Ядерный проект

И там, в Лондоне, пытается раскрыть секреты английского ядерного проекта, над которым Британия работала параллельно с американцами. Но как выйти на это? И он нашел дорогу к сотруднику Кавендишской лаборатории Кембриджского университета, секретарю Британского и Кембриджского отделений Национального исполкома Ассоциации научных работников Великобритании профессору Аллану Нанн Мею. Профессор работал в британской ядерной программе «Тьюз Эллойз» и был дружен с другим ученым, завербованным советской разведкой, - Дональдом Маклином, имевшим оперативное имя «Гомер». Ян Черняк завербовал Мея, который получил кличку «Алек». Он и передал Черняку документы об основных направлениях ядерных разработок в Англии, в частности, в Кембриджской лаборатории. Это были чертежи уранового котла и описание принципов его работы 130 листов сверхсекретной документации. Позднее профессор Аллан Нанн Мей вспоминал об этом так: «Вся эта история причинила мне огромную боль, и я занимался этим только потому, что считал это своим посильным вкладом в безопасность человечества».

В конце войны Мея перевели в Монреальскую лабораторию Национального научно-исследовательского совета Канады. Она работала на американский атомный проект «Манхэттен». Как раз в то время американской контрразведкой был разоблачен как шпион советский военный атташе полковник Николай Заботин. Заботина с позором выдворили из Канады. Кремлю даже пришлось приносить официальные извинения «за личную инициативу дипломата». Но это была далеко не личная инициатива. Вот Ян Черняк и заменил Николая Заботина, возглавив советскую резидентуру в США и Канаде.

Он создал новые источники информации и вскоре переслал в Москву доклад Ферми, перечень ядерных научно-исследовательских объектов США и Канады, а также полученные от профессора Мея образцы урана-235. Они были запаяны в обертку из-под конфет в виде окиси на платиновой фольге. Всего 162 милиграмма.

Группа Черняка работала успешно. Но ее выдал предатель. Им оказался шифровальщик Игорь Гузенко, работавший в советском посольстве в Канаде. Он попросил у канадцев политического убежища и пришел к ним не с пустыми руками, а прихватив секретные документы. Канадской контрразведке стали известны имена 19 советских агентов. Девять из них были арестованы и осуждены. Агентурная группа, работавшая по атомному проекту, была обескровлена. Но предатель Гузенко не знал имени руководителя группы. За дело взялся британский Скотланд-Ярд и разведслужба МИ-5. Они вычислили личность «Алека», и вскоре профессор Мей был арестован. В ходе следствия и суда он признался в том, что был завербован Москвой. Его приговорили к 10 годам тюрьмы, но вскоре выпустили за хорошее поведение, после чего он перебрался в Гану, где стал профессором физики местного университета. Был арестован и ценный агент ГРУ «Мулат» - Залман Литвин, работавший профессором университета Южной Калифорнии.

Москва решила вывести из игры Яна Черняка и всю его команду. Для этого в американский порт отправился с визитом доброй воли советский военный корабль. Ночью он принял на борт девять человек, переодетых в форму военных моряков, изрядно подгулявших в ночных клубах Нью-Йорка. Их доставили в Севастополь. Так Янкель Пинхусович Черняк оказался в СССР. Изредка его привлекали к оперативной работе, а потом о нем надолго «забыли». Почти что навсегда.

Благодарность Родины

Ему еще повезло. Могло быть и хуже. Моему родному дяде брату матери- совсем не повезло. Он был работником Коминтерна, то есть разведчиком в Голландии и Бельгии. Когда Сталину доложили о том, что 22 июня 1941 года начнется война, он сказал начальнику разведки Генштаба: «Пошлите своих разведчиков в ж..». Моего дядю Бориса срочно отозвали и расстреляли за два дня до начала войны как «изменника Родины». В доме нельзя было о нем говорить, не осталось даже фотографий. Боялись. От него остались два костюма, которые мама в самое голодное время не продала, не обменяла. Я их донашивал в свои студенческие годы красивые пиджаки с искоркой, а в верхнем кармане было такое прикольное зеркальце, запеленутое в красивый лоскут из очень мягкой ткани. Я был в этом клифте как настоящий пижон. Мама говорила: «Как ты похож на Борьку настоящий дипломат!».

А вот знаменитому «Кенту»- Анатолию Марковичу Гуревичу, о котором на Западе изданы десятки книг и написаны сотни статей, повезло куда меньше. О нем на Родине не знали ничего. И был он реабилитирован лишь в 1991 году. Сын харьковского аптекаря, выучивший язык Сервантеса, был «произведен» в лейтенанты испанского флота и отправлен в Бельгию с липовыми документами, в которых были даже орфографические ошибки, из-за которых начались серьезные проколы. Он назвал таксисту адрес гостиницы, а это оказался публичный дом. Пришлось выкручиваться самостоятельно: он превратился в богатого уругвайца Винсента Сиерро, посещал школу танцев. Руководителем разведгруппы был Леопольд Треппер, который возглавлял «Красную капеллу» до того, как гитлеровцы оккупировали Бельгию. Трепперу пришлось срочно покинуть Брюссель, поскольку у него была ярко выраженная еврейская внешность, и «Капеллу» возглавил Анатолий Гуревич «Кент». Он познакомился и очаровал блондинку-миллионершу Маргарет из семейства Зингеров. Они устраивали пышные вечеринки, на которые приходили люди высшего общества и немецкие офицеры. Гуревич создал успешную коммерческую фирму «Симеско» с миллионными доходами, которая получила заказы от германской армии на производство полутора миллионов алюминиевых ложек и особой ткани для того, чтобы в ней удобно было солдатам в Африке. Так Гуревич вычислил количество пленных, захваченных в первые дни (ложки для них предназначались), и о том, что готовится операция Роммеля в Африке. В 1942 году он сообщил в Центр о планах гитлеровцев захватить нефтедобывающие районы Кавказа. Красная Армия перегруппировала силы и закрыла Кавказ. «Кенту» была объявлена личная благодарность Сталина.

«Красная капелла» - это не просто разведгруппа, это огромная шпионская сеть, которая была накинута на Европу и охватывала ее от Испании до Норвегии. В ней и работал мой дядя Борис. Она действовала до 1942 года: гестапо арестовало «Кента»-Гуревича и Маргарет. Его лично допрашивал глава гестапо Мюллер. Его не пытали, не били. «Кенту» предложили участвовать в радиоигре, и он согласился, потому что знал, как сообщить, что его шифровки идут под контролем. Но чекисты были настолько непрофессиональны, что даже не заметили условных сигналов. Гуревич никого не выдал, гестапо не знало даже его настоящего имени. В 1946 он летел в Москву, и ему казалось, что самолет летит слишком медленно. С аэродрома его повезли в советское гестапо в СМЕРШ. Вот там он и получил в полном объеме и пытки, и издевательства, и унижения. Анатолия Марковича Гуревича «Кента» пытали 16 месяцев. В пытках и допросах участвовал и начальник СМЕРША генерал Абакумов. Особое совещание при МГБ СССР «за измену Родине» приговорило Гуревича к 20 годам заключения. Он провел в Воркутинских и Мордовских лагерях больше времени, чем работал «на холоде». И всю жизнь, оклеветанный и обоганный, считался предателем, что было страшнее всего.Он вышел на свободу и был оправдан лишь в 1991 году. Жил в питерской хрущобе, а жалкую пенсию тратил, в основном, на лекарства. Он умер в январе 2009 года в возрасте 96 лет, а в 2003 году в Испании умер его и Маргарет сын - Мишель Барга. И мало кто знал, что знаменитый «Кент», Винсент Сиерра, Антонио Гонсалес - это Анатолий Маркович Гуревич.

Удивительно, что Лев Маневич, Янкель Черняк, Леопольд Треппер, Шандор Радо, Анатолий Гуревич, собирательный образ которых воплотился в мифическом Штирлице, - эти выдающиеся во всех отношениях евреи - работали на сталинский антисемитский режим и фактически ему отдали свои яркие жизни. Почему? Потому что умные люди ошибаются не реже дураков. Лев Маневич «полковник Старостин»- умудрился передавать в Центр информацию из лагеря смерти и умер 9 мая 1945 года. Анатолий Гуревич большую часть жизни провел в ГУЛАГе, Леопольд Треппер тоже отсидел свое и после реабилитации оказался в Польше, затем во Франции, а в конечном счете в Израиле. Шандор Радо жил в Будапеште.

Родина щедро кормила всех нас березовой кашей,
и ее герои сидели в тюрьмах дольше, чем воры и убийцы.

Такова сель-авив,
как говорил один мой шибко умный знакомый.

http://isralove.org/load/13-1-0-29

**Вениамин Зорин** · 10-23-2016, 08:52 PM

Сикстинская Мадонна и Рабинович

ЕЛЕНА КУЗЬМЕНКО |
НОМЕР: 02/242 ФЕВРАЛЬ 2013

За этим звучащим, как анекдот, заголовком подлинная жизнь,
удивительнейшим образом соединившая в себе мужество, трагедию, случай, благородство, талант.
У человека, который прожил ее юбилей, но его давно уже нет на свете.
Почему мы так мало о нем знаем?

1 января нынешнего года исполнилось 100 лет со дня рождения талантливого художника и писателя Леонида Волынского (настоящее имя Леонид Наумович Рабинович). За несколько последних десятилетий его имя было основательно забыто. Будто и не было такого человека. Но вот, очевидно в связи с юбилеем, оно вновь промелькнуло и всплыло в памяти многих. Особенно тех, кому за Миллионы человеческих жизней, человеческих судеб столкнулись, переплелись в мае 1945 года в Германии в последние дни войны. Но именно ему, младшему лейтенанту Рабиновичу, суждено было найти и спасти от уничтожения сокровища Дрезденской галереи, в том числе и «Сикстинскую мадонну» Рафаэля. А уже после войны написать об этом книгу «Семь дней».

Судьба: Спасение красноармейца Рабиновича

О, это особенная история! Вот что рассказывает внучка писателя Елена Костюкевич,
уехавшая из Киева в возрасте 10 лет в Москву, и уже более 28 лет живущая в Италии:

Дед заболел, когда мне было девять лет. Каждая подробность, которую он успел рассказать мне, впечатана в мою память. Осенью 1941 года ушедший добровольцем на фронт Леонид Рабинович, художник Киевского театра оперы и балета, попал в печально знаменитое окружение под Киевом, и в немецкий плен. Раздетый и разутый, дед стоял в шеренге отобранных для расстрела коммунистов и евреев. Перед обреченными прохаживался немецкий офицер

Я встретился с ним взглядом, вспоминал дед и здесь произошло то,
чего не объяснишь никакими другими словами, кроме слова «судьба». Он спросил:
А ты чего здесь стоишь?
Я молча пожал плечами. Он спросил:
Комиссар?
Я качнул головой: «Нет». Это была правда. Вряд ли я стал бы лгать в ответ на следующий вопрос. Но больше он ничего не спросил. Видно, моя наружность никак не сходилась с его представлениями о тех, кому следовало умереть. На какую-то долю секунды все повисло на острие иглы; он повернулся к унтер-офицеру, сказал ему что-то быстро, отрывисто, а затем крикнул мне:

Weg! (Пошел прочь!) Лезешь куда не следует

Что это было? Чудо? Да, но не только. Это было первое звено в цепи почти невероятных событий, о которых, наверное, так никогда и не узнал тот немецкий офицер. Да и мог ли он предположить, что спасенный им от безвестной братской могилы во рву пленный, носящий, наверное, самую еврейскую из всех фамилий Рабинович, сын отца и матери, ставших пеплом Бабьего Яра, бежит из лагеря для военнопленных, сквозь все мыслимые и немыслимые мытарства пробьется к своим, чудом вывернется из проверочной мясорубки в «органах» Красной армии, вернется на фронт, дойдет до сметенного с лица земли авиацией союзников города Дрездена, и войдет в него не мстителем, а чтобы спасти от неминуемой гибели величайшее достояние немецкого народа шедевры Дрезденской галереи Вот такая получилась грандиозная в своей пронзительной простоте и ясности метафора о том, что никакое добро не бывает бессмысленным.

Как это было: Дрезденская эпопея

Май 1945 года. Прекрасный еще совсем недавно Дрезден лежит в сплошных руинах. Десятки тысяч погибших. Авиация англичан уничтожила Цвингер музей-дворец, в котором экспонировались картины знаменитой Дрезденской галереи. Город занят войсками 5-й гвардейской армии, в составе которой существовал специальный батальон для поиска спрятанных культурных ценностей, вывезенных из оккупированных нацистами стран или хранившихся в музеях Германии. Группу, которой было поручено узнать хоть что-нибудь о судьбе сокровищ Дрезденской галереи, возглавил 32-летний младший лейтенант Леонид Рабинович. Ведь до войны он окончил Киевский художественный институт и к тому же свободно говорил по-немецки. Группа приступила к поиску сразу же.

Риторический вопрос: мог ли человек, попавший в центр всех этих невероятных событий, не рассказать о них другим людям? Так и стал ветеран великой войны, художник Леонид Рабинович писателем Леонидом Волынским. Он написал не одну книгу, но главная эта «Семь дней», ведь она о главном деле его жизни.

Вот первый день:

«Из-за поворота навстречу вырывается мотоциклист. Поравнявшись с нами, он резко снижает скорость и, махнув рукой, успевает крикнуть:
Сикстины в Дрездене нет!
И уносится дальше, оглушительно треща, окутанный облаком рыжей кирпичной пыли.

Это капитан Орехов из штаба дивизии. Еще неделю назад, сидя на обочине дороги, мы с ним промеряли по карте расстояние до Дрездена, говорили о предстоящем большом наступлении и о том, что может произойти с Дрезденской галереей, если в городе завяжутся уличные бои»

Армейская разведка на тот момент не имела никаких данных о местонахождении картин и скульптур. И вот поисковая группа, в состав которой также входили сержант Олег Кузнецов и шофер Захаров, в разбомбленном дворце: тщательно осматривают развалины, спускаются в подвалы, пытаются вникнуть в содержание разбросанных повсюду бумаг. Ничего. Картин в Цвингере нет, да и зацепиться в их поиске не за что.

Хорошо владея немецким, лейтенант Рабинович ищет контакты с местными жителями, но успехи незначительны, немцы не доверяют офицеру Красной армии. Но все же Леониду Наумовичу удается узнать о некой секретной операции под грифом «М», проводившейся в Дрездене в конце января 1945 года. Тогда все прилегающие к музею кварталы были оцеплены полицией, а из музеев по ночам что-то вывозилось. Леонид попытался разыскать свидетелей, сотрудников музея. Их нигде нет. И только хранительница Альбертиниума (собрание скульптур) после длительных расспросов предположила, что картины могли быть перевезены в здание Академии, стоящее над Эльбой.

Следующий этап немедленно в обгоревшее здание Академии. Бойцы осматривают подвал, и вдруг свет фонарика падает на выделяющуюся свежей штукатуркой часть стены. Оперативно прибыли солдаты с инструментами, стена проломлена. Поисковая группа входит в пролом, и о чудо! слабый луч фонарика выхватывает из тьмы фрагмент мраморной скульптуры. Вот еще скульптура, еще и еще Здесь же группа обнаружила шесть ящиков с толом и детонаторами. провода от них выведены наружу. Взрывчатку немедленно обезвредили.

Первый итог: спасена коллекция скульптур Альбертиниума, но картины не найдены. В углу стоит неприметный шкаф-секретер. В нем-то и оказалась картотека сокровищ Дрезденской галереи, и в ней, среди документов Рабинович находит сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Леонид Наумович в воспоминаниях рассказывал так: «Разворачиваю. Так называемая немая карта такие нам раздавали когда-то в школе на уроках географии. В центре Дрезден. Извилистая линия Эльбы. И десятки пометок буквы, точки, значки».

Это знак: поиск идет в правильном направлении. Офицер совмещает «немую» находку с военной картой. Остается только понять смысл обозначений «PL» и «Т». Зато понятно где это: при совмещении карт получилось, что место, обозначенное буквами «PL», находится в 10 км от города Мариенберг, а место, обозначенное буквой «T», в 30 км к югу от Дрездена.

На календаре 9 мая 1945 года. Группа выезжает на место, а там чистое поле, не за что зацепиться взгляду. Бойцов охватывает сомнение: там ли ищем?! Но вот на горизонте виднеется какая-то рощица. Что там? Дорога, круто спускаясь вниз, приводит к старой каменоломне. Вход завален камнем и блоками. Надо взрывать завал, иначе не пробьешься. Когда пыль осела, впереди стал виден вход в туннель (вот что обозначала буква «Т»!) и стоящий в туннеле на рельсах товарный вагон Он был доверху забит картинами Рембрандта, Джорджоне, Рубенса Здесь же плоский ящик размером метра 3 х 4. Что в нем? Леонид боялся поверить догадке.

Ящик бережно перенесли в кузов грузовика и медленно, осторожно, оберегая драгоценный груз от малейшей тряски, привезли в батальон.
Вскрыли цейсовские замки ящика. Все подтвердилось! Из ящика на своих спасителей глядела «Сикстинская мадонна»

Потом, между селами Покау («Р») и Ленгенфельд («L») поисковая группа нашла заброшенную, полузатопленную известняковую шахту, в ней погибали от грибка и влаги около 350 картин. В том числе всемирно знаменитые «Автопортрет с Саскией» Рембрандта, «Святая Инесса» Риберы, «Спящая Венера» Джорджоне, прославленный «Динарий кесаря» Тициана Известковая вода уже частично повредила полотна. Их срочно вывезли в Москву и Ленинград для реставрации, но в течении многих лет практически не упоминалось о том, что 478 картин, произведения Рубенса, Лукаса Кранаха Старшего, Лукаса Кранаха Младшего, попали на реставрацию в Киев. В 1955 году ВСЕ сокровища Дрезденской галереи были возвращены в Германию.

После войны: Киев ничего не помнит

Он вернулся с Победой в родной Киев. Отец и мать лежали в Бабьем яру Жена и дочь чудом спаслись, сумев эвакуироваться в последний момент.
Писатель Леонид Волынский написал не так уж мало, но прожил после войны всего 24 года Эти 20-25 послевоенных лет были особенные для Киева.

Внучка писателя Елена Костюкевич переводчица с итальянского произведений Умберто Эко. Она преподает в Миланском университете, а осенью прошлого 2012 года принимала участие в работе Львовского форума книгоиздателей. Елена Костюкевич многое знает и помнит о своем деде: «Он умел спроектировать красоту (дизайнер Божьей милостью) и создать мелкие чудеса своими руками, буквально из никаких материалов (из пробки шампанского из ореха). У него был ни с чем не сравнимый, никогда более мне в жизни не встретившийся художественный вкус. Изящество. Благородство. Больше всего на свете, кроме жены, он любил искусство. Из его друзей а среди них были Виктор Некрасов, Давид Самойлов, Семен Лунгин, Зоя Богуславская, архитектор Авраам Милецкий и многие другие сегодня в живых остались единицы, перечтешь по пальцам. Киев в шестидесятые годы воспринимался моей семьей как сосредоточие давления цензурного, кагебэшного вмешательства в личную, интеллектуальную и душевную жизнь человека. Мой дед и его близкий друг Виктор Платонович Некрасов, с которым они каждый вечер общались, и я это могла наблюдать, они говорили только о том, когда же, наконец, в Москву Там, конечно, та же советская власть, но она не такая. Это объясняли так: когда в Москве «стригут ногти» в Киеве «рубят пальцы». Дед упивался чужими культурами, написал очерки о Грузии и Армении, книгу о старой русской архитектуре, о Кижах и Валааме, а за границу его выпустили всего один раз, незадолго до смерти в Болгарию, и он написал очень талантливые фрагменты «Болгарские записные книжки». Он диктовал их бабушке и маме уже прикованный к постели, а я, ребенок, нажимала на крупные кнопки скрипучего портативного магнитофона «Весна».

Писатель одним из первых честно рассказал о трагедии советских военнопленных. Эти события осени 41-го, которые были частью его судьбы, описаны Волынским в повести «Сквозь ночь». Его друг, также фронтовик Виктор Некрасов, назвал ее лучшим, что есть на эту тему в советской литературе. Помимо взаимной человеческой симпатии, возникшей вопреки, а может и благодаря различию характеров этих людей, их объединяли общие творческие интересы, сходные увлечения. Оба на основе опыта личного участия в Великой Отечественной войне создали о ней сильные произведения.

Оба обращались к любимому жанру путевых очерков, жанру, который по цензурным причинам в советское время увядал. Оба обогащали этот жанр серьезной и тонкой интерпретацией истории и культуры разных народов. «Он был моим первым читателем, а я его Он не мог без работы. Он задыхался без нее. Или ездить, смотреть, знакомиться с людьми или писать», сказал о своем рано ушедшем из жизни друге Некрасов в небольшой статье-некрологе, предварившей посмертно напечатанные в «Новом мире» «Болгарские записные книжки» Волынского.

ИЗ НАШЕГО ДОСЬЕ:

В 2012 году «Сикстинская мадонна» отметила 500-летие
«Сикстинская Мадонна» появилась на свет в 1512 году в Пьяченце, где Рафаэль работал над алтарем капеллы монастыря святого Сикста, и оставалась там более двухсот лет, пока саксонский курфюрст Август III не выкупил ее за баснословные по тем временам 20 тысяч цехинов. Как ни противились разлуке с Мадонной в Италии, вмешательство тогдашнего Римского Папы завершило сделку, и картина переехала в Германию. Этому историческому моменту посвящена пастель художника XIX века Адольфа фон Менцеля, изображающая явление «Сикстинской Мадонны» двору курфюрста. Согласно легенде, Август III не только вышел встретить картину, но собственноручно отодвинул в сторону свое кресло, воскликнув: «Освободите место для великого Рафаэля!»

А Леонид Наумович Рабинович-Волынский родился 19 декабря 1912 года (по новому стилю 1 января 1913 года) в Одессе. Большую часть жизни Леонид Волынский прожил в Киеве. До войны окончил Киевский Художественный институт и затем работал в Киевском театре оперы и балета художником декоратором. После войны стал писателем. Книга «Семь дней» выдержала три издания (1958,1960,1971). По ней в1960 году в ГДР был снят фильм.

Кроме этого Леонидом Волынским было создано несколько книг, жанр которых можно определить как «популярная литература об искусстве». Это «Лицо времени» о русских художниках-передвижниках; «Зеленое дерево жизни» о французских импрессионистах (тема в конце 50-х еще полузапретная); «Дом на солнцепеке» о Винсенте Ван Гоге.

***

Леонид Наумович Волынский скончался 28 августа 1969 года. В адресном справочнике «Союз писателей СССР» по данным на 1 ноября 1965 указано, что Волынский (Рабинович) Леонид Наумович жил тогда в городе Киеве, по улице Шота Руставели ( Малая Васильковская), дом 23, квартира 12. Видимо, сведения о нем содержат и биографические справочники Союза писателей Украины, вышедшие в 1960, 1966 и 1970 годах. Но, ни в сводном библиографическом пособии «Писатели Советской Украины. 19171987» (Киев, 1988), ни в первом томе «Украинской литературной энциклопедии» (Киев, 1988) Леонида Наумовича Волынского нет. Нет и мемориальной доски на доме, в котором он жил. Почему? У Киева, у Украины так много людей, кто достоин памяти в масштабах человечества?

Елена Кузьменко,
специально для «Еврейского обозревателя»

**Вениамин Зорин** · 10-23-2016, 11:18 PM

ИСТОРИЯСталин в 1941 году был готов отдать Гитлеру Прибалтику и Украину

Признания руководителя особой группы НКВД Павла Судоплатова и другие архивные документы

Фото: Елена Лукьянова / «Новая газета»

ОБЩЕСТВО01:25 17 июня 2016
Никита ПетровНовая газета

88 77

Через несколько дней после начала войны, в июне 1941-го, посланник Болгарии в Москве Иван Стаменов был приглашен в ресторан «Арагви» неким Павлом Анатольевичем Павловым, который отрекомендовался секретарем самого Берии. То, что посланник услышал от влиятельного собеседника, поражало воображение. Оказывается, Сталин передает германскому правительству предложение о мире. Причем готов на огромные территориальные уступки.

Иван Стаменов, бывший с 11 июля 1940 до 9 сентября 1944 г. посланником Болгарии в СССР, направил 2 августа 1953 г. письмо в посольство СССР в Софии с описанием истории своего знакомства с Павлом Анатольевичем Павловым и подробностями их встречи в ресторане «Арагви» для обсуждения «предложений советского правительства о мире». Ранее Павлова как «секретаря Берии» Стаменову представил Павел Днепров (сотр. НКВД П. М. Журавлев). После этой встречи в «Арагви», уверяет Стаменов, он с Павловым больше никогда не встречался (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 465. Л. 133144).
В качестве «секретаря Берии» выступил высокопоставленный чекист, руководитель Особой группы НКВД Павел Судоплатов. А вопросы и предложения, изложенные Стаменову для передачи в Берлин, он получил от Берии. Их перечень и смысл не оставляет сомнений в авторстве. Совершенно узнаваемый сталинский стиль с двукратным повтором: «Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны».
Интересно другое. Сталину напрочь отказало чувство реальности. Он, как утопающий, цепляющийся за соломинку, полагал, что еще не поздно все остановить, превратить в ограниченный инцидент на границе, в своего рода наглядную демонстрацию немецкой силы для подкрепления территориальных требований. А ему Сталину теперь надо лишь убедить всех в необходимости нового Брестского мира. Да, позорного, но необходимого для спасения страны.
Что заставило в 1953-м Судоплатова написать этот документ о своем участии в таком позорном деле? Ведь вполне возможно, он ускорил его арест как доверенного лица Берии. Для Судоплатова, осознававшего, сколь наказуема может быть эта акция, важно было отмежеваться и от Берии, и от этого чрезвычайно опасного дела. Уступка Гитлеру территории «измена Родине» в чистом виде! Главное не оказаться здесь крайним.
Задним числом Судоплатов придумал объяснение позорной сталинской инициативе. В своих мемуарах (Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. М., 1996. С. 429430.) он хитрит, относя это событие к 25 июля (месяцем позже), и в корне меняет его смысл, дескать, это была всего лишь дезинформация с целью выиграть время для собирания сил.
В своих показаниях в прокуратуре 10 августа 1953-го Судоплатов был точнее. Он текстуально воспроизвел 4 пункта, продиктованных Берией, вспомнив и о грозном предупреждении наркома держать все в строжайшей тайне, иначе Судоплатов и его семья «будут уничтожены» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 3742.). Будучи арестованным, 21 августа 1953-го на первом же допросе Судоплатов пояснил, что со Стаменовым он встречался как с агентом, а вовсе «не вел переговоры как с послом», и вообще, если бы не был уверен, что это задание от советского правительства, то не выполнял бы его (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 467. Л. 3136.).
ИСТОРИЧЕСКИЙ ДОКУМЕНТ

Из объяснительной записки Павла Судоплатова в Совет Министров СССР

(Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 171. Д. 465. Л. 204208; опубликовано в сборнике: 1941 год. М., 1998. Т. 2. С. 487490.)П. Судоплатов«7 августа 1953 г.
Докладываю о следующем известном мне факте.
Через несколько дней после вероломного нападения фашистской Германии на СССР, примерно числа 2527 июня 1941 года, я был вызван в служебный кабинет бывшего тогда народного комиссара внутренних дел СССР Берия.
Берия сказал мне, что есть решение Советского правительства, согласно которому необходимо неофициальным путем выяснить, на каких условиях Германия согласится прекратить войну против СССР и приостановит наступление немецко-фашистских войск. Берия объяснил мне, что это решение Советского правительства имеет целью создать условия, позволяющие Советскому правительству сманеврировать и выиграть время для собирания сил. В этой связи Берия приказал мне встретиться с болгарским послом в СССР Стаменовым, который, по сведениям НКВД СССР, имел связи с немцами и был им хорошо известен <>.
Берия приказал мне поставить в беседе со Стаменовым четыре вопроса. Вопросы эти Берия перечислял, глядя в свою записную книжку, и они сводились к следующему:
1. Почему Германия, нарушив пакт о ненападении, начала войну против СССР;
2. Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны;
3. Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек;
4. Если нет, то на какие территории Германия дополнительно претендует.
Берия приказал мне, чтобы разговор со Стаменовым я вел не от имени Советского правительства, а поставил эти вопросы в процессе беседы на тему о создавшейся военной и политической обстановке и выяснил также мнение Стаменова по существу этих четырех вопросов.
Берия сказал, что смысл моего разговора со Стаменовым заключается в том, чтобы Стаменов хорошо запомнил эти четыре вопроса. Берия при этом выразил уверенность, что Стаменов сам доведет эти вопросы до сведения Германии»

Да и Берия вынужден был оправдываться. На допросе 11 августа 1953-го он рассказал, как его вызвал Сталин и спросил: «В Москве ли еще Стаменов?» Узнав, что в Москве, Сталин очень хотел через его связи в Берлине выяснить: «Чего добивается Гитлер, чего он хочет?» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 3036.)
После предъявления ему объяснительной записки Судоплатова Берия ответил, что первые два пункта правильны, а про остальные он «не помнит» (Там же). Через два дня Берию вновь допросили об этом эпизоде, «обрадовав» тем, что теперь постановлением прокуратуры от 12 августа 1953-го ему добавлено обвинение в «измене Родине» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 151154.). Берия вновь стал упирать на то, что выполнял прямое задание Сталина, и теперь вспомнил и подтвердил и остальные пункты сталинского предложения Гитлеру, правда, уточнив, что речь шла не обо всей Украине и Прибалтике, а лишь об их части, и ничего не говорилось о Белоруссии, Буковине и Карельском перешейке (Там же). На следующий день, 14 августа 1953-го, Берия добавил: «Судоплатову я верил, не сомневался в нем, считал его смелым, находчивым, а также имел указание от И. В. Сталина не вводить новое лицо для связи со Стаменовым» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 156.).
После проведенной встречи со Стаменовым контролировалась шифровальная переписка посольства Болгарии с целью выяснить, передавались ли сталинские «мирные предложения». Об этом Берия докладывал Молотову. Объяснялся ли Молотов в 1953-м с членами Президиума ЦК КПСС по поводу этого события неизвестно. И навечно замолчал инициатор возможной сделки с Гитлером усопший диктатор.
Гитлер говорил со Сталиным

Откуда у Сталина взялась уверенность, что, получив отступного, Гитлер оставит его в покое? Накануне войны в потоке поступавших в Кремль разведдонесений было одно прелюбопытное сообщение от источника Лицеиста. Оно легло на стол Сталина 25 мая 1941-го: «Германский план войны с Советским Союзом разработан самым детальным образом. Максимальный срок войны 6 недель. За это время Германия овладела бы почти всей европейской частью СССР, но правительства в Свердловске не трогала бы. Если Сталину после этого удалось бы спасти социалистический строй в остальной части СССР, то Гитлер этому не мешал бы» (1941 год. М., 1998. Т. 2. С. 260.).
Этому источнику в Кремле вполне верили. Лишь после войны выяснилось, что обладавший обширными связями в верхушке рейха Лицеист (он же латышский корреспондент в Берлине Орестс Берлинкс) агент-двойник, выполнявший прямые указания германского руководства. А ведь его сведения принимались Сталиным за чистую монету. И неудивительно, все его предсказания сбывались, например, о предстоящем захвате Югославии. Устами Лицеиста со Сталиным говорили Гитлер и Риббентроп, они напрямую посылали сигналы о том, что ждет СССР и его вождей.
История приобретения Лицеиста в качестве источника информации резидентом советской внешнеполитической разведки в Берлине Амаяком Кобуловым (псевдоним Захар) в полной мере открылась в 1947-м, когда на Лубянке допросили арестованного офицера германской разведки Зигфрида Мюллера. С 1940-го Мюллер служил в реферате «4-D» гестапо (слежка за иностранцами, аккредитованными в Берлине), а весной 1941-го он референт русского сектора «Абверштелле-Берлин». Согласно его рассказу, в августе 1940-го заведующий отделением ТАСС в Берлине Иван Филиппов-Юдин (в 19391941 гг. заведующий отделением ТАСС в Берлине, после войны работал помощником политсоветника СВАГ, затем на руководящей работе в МИД СССР. Н. П.) сделал Берлинксу предложение сотрудничать с советской разведкой, но Берлинкс тут же явился с этим в гестапо. Там моментально оценили ситуацию, и штандартенфюрер СС Рудольф Ликус завербовал Берлинкса (в гестапо он получил псевдоним Петер), а затем использовал как канал дезинформации. Через несколько дней Филиппов связал Берлинкса с резидентом Кобуловым.
Кобулов был в восторге от нового приобретения. Ему казалось, что Берлинкс ценный и многообещающий источник, обладавший обширными связями в верхушке рейха. Агенту присвоили псевдоним Лицеист и платили ежемесячно от 300 до 500 рейхсмарок. Немалая сумма! По словам Мюллера, донесения Берлинкса докладывались Гитлеру и Риббентропу, а немецкая дезинформация, передаваемая через него Кобулову, просматривалась и утверждалась Гитлером.
Берлинкс вошел в доверие к Кобулову настолько, что то ли хвастаясь, то ли в порыве откровенности тот ему заявил, что его доклады он направляет лично Сталину и Молотову. Разумеется, все услышанное от резидента Кобулова Берлинкс тут же передавал штандартенфюреру СС Ликусу (Ликус, прикомандированный к «личному штабу» Риббентропа, получил повышение в звании, став оберфюрером СС (Вишлев О.В. Накануне 22 июня 1941 года. М., 2001. С. 132). Н. П.). Последнее сообщение Берлинкса о том, что Кобулов говорил, будто советское правительство не хочет войны с Германией, разозлило фюрера. На этом донесении Гитлер написал «лгун» и приказал Берлинкса арестовать. Однако его не арестовали, а как-то этот вопрос замяли и отправили в Швецию продолжать тайную службу.
А в Кремле доверяли Берлинксу полностью. Особенно понятными были для Сталина его сигналы о том, что военные приготовления вермахта на советской границе всего лишь способ давления с целью добиться определенных уступок. И на сей счет скоро грядет германский ультиматум. Сталин его ждал. Ждал так, что терял терпение.
Не случайно за неделю до начала войны в печально знаменитом сообщении ТАСС от 14 июня (передано по радио 13 июня и на следующий день опубликовано в газетах) выражено прямо-таки недоумение по поводу отсутствия немецкого ультиматума и сожаление, что Германия «не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения». Этим сообщением Сталин пытался хоть как-то закамуфлировать концентрацию советских войск на границе и их наступательную конфигурацию. При этом явно намекал: а где ультиматум? Ведь ранее Гитлер всегда действовал по одной схеме сначала требования, при последующем отказе атака. По мысли Сталина, войну вполне можно было оттянуть, лавируя
А если нет то, дождавшись ультиматума, ударить самому, но не выглядеть при этом агрессором.
На сталинский зондаж (сообщение ТАСС от 14 июня) немцы не ответили и даже не сообщили о нем в своей прессе. Просто сделали вид, что не заметили. Степень раздражения и нервозности Сталина легко оценить по его знаменитой резолюции на сообщении наркома госбезопасности Всеволода Меркулова №2279/м от 17 июня 1941-го, в котором со ссылкой на источники в штабе германской авиации и министерстве хозяйства говорилось о том, что «все военные мероприятия по подготовке Германии к вооруженному выступлению против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время» (Секреты Гитлера на столе у Сталина. М., 1995. С. 161163.). В сообщении говорилось, что и Венгрия примет участие в военных действиях на стороне Германии, а источник в министерстве хозяйства дал перечень функционеров рейха, назначенных начальниками военно-хозяйственных управлений «будущих округов» оккупированной территории СССР в Киеве, Москве и на Кавказе.
На этом сообщении Сталин ярким зеленым карандашом начертал: «Т-щу Меркулову. Может, послать ваш «источник» из штаба Герм. авиации к <непечатно> матери. Это не источник, а дезинформатор. И. Ст.» (Известия ЦК КПСС. 1990. №4. С. 221.).
Резолюция Сталина на секретном донесении о полной готовности Германии к войне с СССР

(продолжение следует)

**Вениамин Зорин** · 10-23-2016, 11:18 PM

(продолжение)

Можно догадаться, что вызвало его гнев. Пункт второй сообщения был крайне неприятен и разозлил Сталина: «В кругах штаба авиации сообщение ТАСС от 6 июня воспринято весьма иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может» (Секреты Гитлера на столе у Сталина. М., 1995. С. 162.). Не только перепутали дату столь важного для Сталина сообщения ТАСС, но и смеют иронизировать вдобавок. Над тем, что казалось вершиной его государственной мудрости и дипломатического искусства, над его последней надеждой К слову, немецкие антифашисты Харро Шульце-Бойзен обер-лейтенант люфтваффе (агентурный псевдоним Старшина) и Арвид Харнак старший советник министерства экономики (агентурный псевдоним Корсиканец) поплатились жизнью за свою работу на советскую разведку. Оба были казнены в 1942-м.
Не мог знать Сталин содержания записи Геббельса в дневнике, сделанной 16 июня за считанные дни до начала войны. Министр пропаганды зафиксировал услышанное им от Гитлера объяснение грядущей развязки: «На сей раз делаем все иначе мы не полемизируем в прессе, замыкаемся в полном молчании, а в день «Х» просто наносим удар» (Вишлев О.В. Накануне 22 июня 1941 года. М., 2001. С. 151.).
События развивались стремительно, и в Кремле нарастала паника. 21 июня Геббельс записывает в дневнике: «Вопрос относительно России обостряется с каждым часом. Молотов просился с визитом в Берлин, однако получил решительный отказ. Наивное предположение. Этим надо было заниматься полгода назад В Финляндии мобилизация. Теперь-то Москва, должно быть, заметила, что грозит большевизму» (Там же).
Да, Гитлер схему поломал. Ультиматума не было. Ударил первым, и ударил мощно. Сказать, что Сталин растерялся, ничего не сказать. Он был раздавлен и морально сломлен. Выступить в первый же день перед населением не смог, поручил Молотову. Отсюда и риторика обиженных «вероломно напали». Итак, что делать? Уступить и сохранить свою власть хотя бы в части страны! Причем чем раньше уступить, тем ближе ехать. Может, и не придется в Свердловск, а, пожертвовав западными областями и Прибалтикой, удастся и в Москве усидеть.
Гитлер предлагал Сталину убраться за Урал, а Сталин был готов пожертвовать в основном своими территориальными приобретениями 19391940 годов. Как точно отмечает историк Сергей Случ: «Сталин не понимал сущности Гитлера-политика, признававшего только один аргумент силу. И те конвульсии на международной арене, которые демонстрировал Кремль весной 1941 г., в полной мере отражали эту неадекватную оценку происходящего» (Случ С.З. Сталин и Гитлер, 19331941: расчеты и просчеты Кремля // Сталин и немцы: Новые исследования. М., 2009. С. 121.).
Осталось неясным, передал ли Стаменов информацию по назначению. Берлин молчал. Гитлер верил в силу германских войск и в сталинских уступках не нуждался. Он полагал, что место Сталина все же не в Москве, а за Уралом. Кажется, в 1942-м, в узком кругу, на вопрос, кому доверить управление территорией СССР за линией АрхангельскКировАстрахань, куда немецкие войска не пойдут, фюрер высказался в том же духе: дескать, Сталину и доверим, он же знает, как управляться с этим народом.
«Когда кремлевскими стенами живой от жизни огражден»

Минули годы. Генералиссимус Сталин овеян славой, и придворные историки пишут «правильную историю войны» историю его побед. Но он помнит о том, что тайну его трусости и глубины падения в 1941-м знают три человека. Они знают то, чего лучше бы им не знать. Именно такое объяснение можно дать дальнейшим событиям, когда в 1950-м, вроде бы ни с того ни с сего, Сталин предложил министру госбезопасности Абакумову арестовать Судоплатова. Об этом рассказал и сам Берия, будучи под арестом (пунктуация оригинала):
«в 1950 году в середине или в начале года Абакумов, будучи у меня в Совете Министров по другим вопросам, рассказал, что он имеет указание И.В. Сталина арестовать Судоплатова, Эйтингона и ряд других сотрудников. Абакумов не сказал мне за что их надо арестовать. Для меня было ясно, что арест Судоплатова означал его уничтожение. Поэтому я сказал Абакумову, чтобы он еще раз поговорил со Сталиным, тем более что причин ареста Судоплатова Абакумов не назвал. Я сказал Абакумову: «Я бы на твоем месте сохранил Судоплатова и не дал бы уничтожить»(РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 466. Л. 156.).
Сталинский демарш обеспокоил Берию. Он понимал, что, может быть, несложно расправиться с Судоплатовым, но потом ведь настанет и его очередь. А кто следующий, Молотов? В последние годы жизни диктатора тень недоверия легла и на того и на другого. Берию он держал «в узде» с помощью «Мингрельского дела», а Молотова вытеснил из «узкого руководства», публично раскритиковав на октябрьском (1952) пленуме ЦК КПСС как «капитулянта», пасующего перед Западом. Наверное, в дальней перспективе Сталин уготовил всей этой троице плохой конец. Но 5 марта 1953-го внесло свои коррективы.

Теги:

сталин, исторические документы, правда гулага, гитлер, ссср, германия,дипломатия

**Вениамин Зорин** · 10-27-2016, 08:34 AM

Дневник младшего сержанта контрактной службы

Мозолева Владимира Николаевича

От невысокого парня с обветренным лицом, пришедшего в редакцию, мы ждали захватывающих рассказов о его участии в боевых операциях в горах Чечни. А он буднично поведал нам о военной «житухе» и о том, что заставило его стать контрактником после неудачной работы помощником депутата одной известной партии и контрабандистом на российско-белорусской границе. И передал нам дневник - хроники «окопной правды».

Как много сейчас читаешь в газетах, смотришь по ТВ о жизни наших войск, проходящих службу в Чеченской Республике. О быте, о строящихся новых казармах, о прекрасно проведенных спецоперациях «с большими потерями для террористов и минимальными для нас», о постоянном увеличении денежного довольствия, о предоставлении льгот участникам контртеррористической операции на Северном Кавказе и т. д. и т. п. И все это вроде бы правда, но как-то все уж очень слащаво получается, а между прочим, там, в Чечне, не все так хорошо, а вернее плохо, да-да, ужасно плохо. Но об этом не пишут в газетах, не говорят наши военачальники, не показывают по ТВ. Почему? Да и если так все плохо, то почему наши ребята продолжают подписывать контракты и порой не по одному разу рисковать жизнью. Что же все-таки там происходит на самом деле, о чем молчат генералы в МО РФ.

Я, мл. с-т Мозолев В. Н., служил в Чеченской Республике с августа 2000 г. по август 2005 г. Я видел эту жизнь без прикрас, я «варился» в ней. Служил в разных частях от МО до частей ФСБ РФ и могу сравнить, где и как служат люди, как о них заботятся командиры. Какой он на самом деле был - быт войны. И могу рассказать об этом честно, а не «откровенно».

Дембель. Как много с этим словом связывают надежд увольняющиеся бойцы из Вооруженных сил. Как много мечтаний. Вот приду домой, устроюсь на работу или поступлю в институт, женюсь. Куплю машину, квартиру, дачу и т. д. Здесь можно мечтать о чем хочешь, так как мечтать не запрещается никому. Но действительность оказывается намного грубее и жестче.

Вот и я, уволившись из Вооруженных сил в 1993 г., ехал домой с такими же мечтами о том, как поступлю для начала в педагогический институт. Не зря же я работал до призыва в армию в школе учителем физкультуры. Но... но все опять не так, как надо. Ведь уходил служить в 1991 году, когда еще существовал СССР и был социализм, а вернулся уже совсем в другую страну - страну дичайшего капитализма. Родители-пенсионеры (отец Мозолев Николай Андреевич, 1928 г. р., мать Мозолева Нина Прокопьевна, 1941 г. р.) помочь мне уже не могли. Да и как помогать на нищенскую пенсию, которую и так платят не вовремя. Так что какой к черту институт, «девочки-припевочки» или рестораны-барчики. Нужно было выживать. Но как? Предприятия и заводы стоят, а где и работают, зарплату не платят месяцами. К новым капиталистическим отношениям не приучен (зарю капитализма прослужил в армии). За период с 1993-го по 1998 г. сменил несколько работ. Работал на Руднянском узле связи Смоленской области монтажником-электриком. На Руднянском молочно-консервном комбинате - оператором линии. В предвыборных штабах некоторых мелких региональных партий и кандидатов в депутаты в городскую и областную Думу. В том числе и в предвыборном штабе кандидата в губернаторы Смоленской области г-на Григорьева, который, наверное, хотел, да так и не заплатил деньги за выполненную работу. Впрочем, не он один и не одному мне. Это даже не исключение, а правило у многих наших политиков. Пообещать, нанять на работу и... не заплатить. Так «шатался», занимаясь промоушеном различных заштатных политиков, вплоть до 1998 года, пока не наткнулся на офис известной партии...

Солидная партия. Вот, наверное, где я смогу и заработать нормально, и где пригодится мой, хоть и небольшой, но все-таки опыт в «политике», подумал я и шагнул через порог. Как ни странно для меня, в партию приняли сразу. И после небольшого собеседования с координатором партии в Смоленской области мне предложили работу. И не кем-нибудь, а координатором Руднянского р-на Смоленской области. На мой вопрос, сколько я буду получать, мне ответили: «Вообще-то у нас общественно-политическая организация, и как таковой зарплаты не положено, но если есть желание и умение, то на сколько «разведешь» Центральный аппарат партии». Цинично, зато честно. Благо учитель по выкачиванию денег из центрального аппарата оказался «хорошим». Так, например, из трех помещений, выделенных партией в Смоленске, можно два сдать в аренду под магазины, а под собственные нужды оставить одно, можно автомобили, предоставленные партией, которые должны помогать в передвижении по районам области, «запустить» как такси, а процент брать себе. Можно зайти куда-нибудь в школу, сельский клуб, на какие-нибудь соревнования - фотографировать музыкальный коллектив, спортивную команду на фоне флага партии. Затем сказать, что все эти мероприятия проводились под эгидой партии и требовать с центрального аппарата «затраченную сумму». Затраты же брались с потолка. Да много-много можно было чего выдумать. Тем более что Координатор был бо-о-ольшой придумщик. А так как я все «схватывал налету», скоро сам стал продавать идеи по сравнительно честному «зарабатыванию» денег, меня заметили и в 1999 г. предложили должность доверенного лица «Блока известного депутата» по выборам в Государственную Думу.

Наверное, сторонники партии скажут: «Да, в Смоленской области вся предвыборная кампания была «похерена». Ах, если бы только в Смоленской области. Перед выборами в Государственную Думу был задуман агитационный поезд, который должен был проехать с агитационной миссией от Дальнего Востока до западных границ. Так вот, когда этот поезд прибыл к нам, в Смоленск, я слышал, как не последние люди из центрального аппарата партии откровенно смеялись над известным депутатом, отпускали похабные шуточки в его адрес. То есть прогнившим было все, вся партия по вертикали - сверху донизу. И такая же ситуация была и в других областях. Именно поэтому партия в 1999 году едва перевалила за 5% рубеж. Вы думаете, мы не пытались изменить? Пытались! Была создана инициативная группа в Смоленском регионе, которая пыталась сообщить депутату, что вся проведенная работа - это не более чем фикция, что почти никто о партии и не думал, большинство думало о себе и только о себе! Да какой там. Как только Координатор узнал о том, что мы хотим сделать, нас вышибли из партии. Я, в частности, был обвинен в каких-то интригах, и меня исключили из партии и, естественно, уволили с работы. Причем на собрание, где меня исключали, меня так и не пригласили, да и зачем? Я ведь многое знал о «работе» Координатора. Вдруг не выдержу и скажу.

В общем, мне в очередной раз нужно было искать работу.

Наш Руднянский район находится недалеко от теперь уже независимой Беларуси, и, как полагается, между двумя независимыми государствами существует граница, таможня, ну и услуги сервиса: обменный пункт валют, бары, стоянки, а также путаны или попросту проститутки, куда уж без них.

Как-то я сидел в таком баре на таможне за кружкой пива и думал о том, чем мне заниматься дальше. Ко мне подошла одна из таких девиц. Посидели, поговорили, она предложила мне себя, я отказался. Не до нее было, да, откровенно говоря, не на что. Отказаться-то я отказался, но зато она мне подкинула идею. Как только девушка ушла, я тут же подошел к бармену и узнал от него, что сутенера у них нет, за «крышу» никто не платит, а значит, место пусто. А как известно, свято место пусто не бывает. И это место занял я! Был январь 2000 года. Кто-то скажет, фи, как низко можно пасть, стать сутенером. Но мне-то надо было что-то есть, во что-то одеваться. Да и половина из тех, кто сейчас читает эту статью и возмущается, пойдут работать не только сутенерами, но и проститутками.

Ну да ладно, продолжаем разговор. Так как этот вид «бизнеса» был нелегальный, то, естественно, он контролировался бандитскими группировками. Нужно было искать «крышу». В то смутное время найти себе бандитскую «крышу» не представляло проблем. Они никуда не прятались, а наоборот, бравировали этим. В общем, найдя себе «крышу» и договорившись о том, какую сумму я буду выплачивать за «содействие», приступил к «работе». Надо сказать, что таможня - это не только торговля девочками, но и масса других способов заработать. Так, например: можно пройтись вдоль колонны автомобилей, стоящих в очереди для досмотра и регистрации. А колонна, надо сказать, не маленькая, порой «хвост» вытягивается на два-три километра. И поменять валюту по выгодному для себя курсу. Заодно разузнать, кто везет с собой что-то нелегальное, кому не нужна встреча с таможней, отогнать их в сторонку и под утро, часа в три-четыре ночи, перевезти их в обход таможни. Так как торгуешь девушками возле стоянки, где останавливаются водители-дальнобойщики, можно подойти к ним, объявить, что эта стоянка принадлежит определенной бандитской группировке и ты представляешь ее здесь и смотришь за порядком. А поэтому они должны мне выплатить определенную сумму или уехать со стоянки, если не хотят неприятностей. Как правило, платили все. Постепенно всем этим я и начал заниматься.

«Рабочий» день проходил примерно так: в двенадцать часов дня я просыпался, завтракал и ехал на таможню. Смотрел, кто из девочек вышел на «работу» в «дневную смену», чтобы вечером забрать свою долю. Выход днем был необязателен, но если кто-то хотел заработать, то почему нет. Проходил вдоль колонны автомобилей: меняя валюту, договаривался об обходе границы. Ехал на рынок, где опять менял валюту, но уже дороже, чем купил. До вечера, где-то часов до восьми-девяти, был свободен. Затем объезжал квартиры, где жили девочки. Забирал их и вез на таможню «работать». В конце месяца проверка справок из вендиспансера. (Больные и не имеющие справок до «работы» не допускались, за это с меня спрашивали строго. Кого обслуживали девушки? Да кого угодно: водителей-дальнобойщиков, таможенников (их подороже, люди совсем не бедные), проезжающих иностранцев (с этих тоже на всю «катушку», да еще и валютой), местное население (с этих по минимуму, удавятся за копейку), милицию (совсем бесплатно), почему, думаю, объяснять не надо. Часам к двум-трем ночи, когда движение почти замерло, девочки распределены по местам, шел на стоянки и обирал дальнобойщиков. Ну а в три-четыре часа ночи помогал перевозить нелегальный груз через границу. К шести часам утра возвращался на таможню, смотрел, не случилось ли чего экстраординарного без меня, и если нет, забирал девчонок и ехал домой.

Ох, и не любили же меня на таможне. И вовсе не за то, что я занимался незаконной деятельностью. Просто все уже было поделено: с девушек потихоньку собирали «дань» милиционеры, в основном белорусские, с дальнобойщиков - таможенники. И брали в десятки раз больше, чем я. Если я за провоз машины брал сто - сто пятьдесят долларов, то таможня за проход незаконного груза - от пятисот долларов и выше. На стоянках часто появлялись залетные бандиты или так называемые «бакланы». «Сунут» они такому дальнобойщику обрез или пистолет в ухо, оберут до нитки, ищи их потом, свищи.

Хозяин бара занимался обменом валюты. А у него связи с администрацией района. А тут я со своими амбициями, энергией и желанием заработать. В общем, мешал я им всем, о-о-ох, как мешал. Нужно срочно было восстанавливать статус-кво. И при первой возможности от меня избавились. Однажды днем, когда меня не было на таможне, туда приехали эти самые «бакланы» и начали вымогать деньги и часть груза у дальнобойщика, везшего помидоры. Он отказался. За это ему прострелили ногу. Начался скандал. А это ОМОН, ФСБ, расследование, засады на таможне. Вся эта шушера сразу указала на меня, мол, ходит тут один парень. И если это не он, то без его участия не обошлось. Во всяком случае, он точно что-то знает. В общем, ату его, ату! Мне пришлось уйти, причем уйти как можно дальше (зачем «сидеть» за других). Я и ушел.

Да заметьте, если я все-таки представлял частное лицо, то милиция, таможенники - все на государственной службе. И это не мешало, а теперь и не мешает заниматься противозаконной деятельностью. Так кто из нас лучше или по крайней мере честнее? Итак, я ушел, начался мой первый контракт.

Начиная с декабря 1999 года, районная пресса пестрела объявлениями, приглашающими на службу по контракту в Чеченскую Республику. Обещали 810 рублей в сутки только «боевых» денег, различные гарантии и социальные льготы. Прочитав объявление и все взвесив, я решил: «Эх, была-не была, если уже из-за девок рисковал, то почему бы не съездить повоевать, и если уж погибнуть, то умереть как мужчина, на войне». И так решив для себя все, отправился в районный военкомат. Встретили меня если не хлебом-солью, то с необычайной вежливостью и радостью. Я не знаю сейчас, чем объяснить их радость. Говорили, что у них там был какой-то план по призыву добровольцев в Чечню, за выполнение которого полагалась премия. Ну не знаю, по крайней мере мне сказали: «Если будут хоть какие-то проблемы с прохождением медкомиссии, сразу звони нам, мы их сразу решим!» Проблем с медкомиссией не было. Прошел ее моментально. Происходило это так: заходил в кабинет к врачу, следовал вопрос: «Жалобы на здоровье есть?» - «Нет». - «Иди, следующий!». Так, со скоростью метеора я прошел всех врачей. Больше такой «скоростной» медкомиссии у меня не будет. А пока, пройдя медкомиссию за два дня, я в начале августа 2002 года был готов к отправке в Чечню.

Сбор для отправки был назначен в областном военкомате. Нас, желающих повоевать, собралось с области немного, человек десять. После краткого инструктажа у военкома нам выдали сухой паек на два дня, проездные документы до ст. Мулино Нижегородской области, где в то время находился сборный пункт для контрактников, отправляющихся в Чечню из средней полосы России. Именно туда приезжали офицеры из Чечни отбирать для своей части нужных специалистов. И увозили их с собой.

Итак, выдав документы и назначив старшего группы тоже из будущих контрактников, но уже побывавших в Чечне, нас отправили на железнодорожный вокзал, где мы должны были встретиться с офицером, который будет сопровождать нас до ст. Мулино.

Так как поезд отправлялся поздно вечером, а мы приехали в военкомат утром, то впереди у нас был целый день свободный, и старший группы, чтобы «убить» время, предложил выпить. Мотивация проста: нас в Мулине раскидают по разным частям, и мы в большинстве своем уже не увидимся. Потому как наверняка половину из нас убьют, уж я точно знаю. Так начинается психологическая обработка молодых контрактников, едущих первый раз в Чечню. Далее идут рассказы о погибших товарищах, отрезанных головах. О том, что все чеченцы - убийцы, готовые, как только отвернешься, всадить тебе в спину нож. Что всех, абсолютно всех чеченцев нужно давить и давить. Позже, при последующих контрактах, я заметил, что обязательно с контрактниками, едущими первый раз в Чечню, сидит вот такой «бывалый» воин, который рассказывает о зверствах чеченцев по отношению к русским. Что это, случайность? Или плановое запудривание мозгов?

«Хороший чеченец - мертвый чеченец!» - это выражение я слышал на протяжении всех последующих контрактов из речей как младших, так и старших офицеров. Ну а пока мы, уже «горящие» праведным гневом, со страхом и в то же время с жаждой отмщения ехали на сборный пункт, чтобы оттуда отправиться усмирять Северный Кавказ.

Где-то к 10 августа 2000 г. мы прибыли на сборный пункт в Мулино, где собирались все контрактники из центральных областей России. Это Смоленская, Брянская, Нижегородская, Владимирская, Московская, Белгородская, Воронежская и др. области. К этому времени нас набралось человек 500. По прибытии нас всех выстроили на плацу, вышел начальник сборного пункта, по званию майор. Фамилию, к сожалению, не знаю, да она мне и не нужна была, майор и майор, мне-то что. И произнес речь о том, что у него уже третья командировка в Чечню. Вскользь «проехался» на тему «хороший чеченец - мертвый чеченец» и приступил к текущим задачам. Было сказано о том, что, пока не ознакомятся с личными делами, мы будем находиться на сборном пункте, вспомним строевую подготовку, вспомним навыки стрельбы из автомата, повторим тактическую подготовку. Я не знаю, верил он в то, что говорили, или просто говорил, что положено. Потому что собрать кого-либо после построения и распределения по казармам уже было нельзя. Все разбрелись по части пить водку. Такой пьяной, орущей, дерущейся толпы я больше не видел никогда. Представьте, пятьсот взрослых дядей, шатающихся по плацу в пьяном виде, сидящих на лавочках вокруг казарм и тоже пьющих, уже упившихся и валяющихся в спортгородке под турниками и брусьями. Единственным препятствием для выхода в город, чтобы пронести спиртное, было КПП, через которое нас не пропускали. Но это было лишь формальное препятствие. Все уже отслужили срочную службу, все ходили в самоволку. И «сигануть» через забор было делом одной секунды. У кого уже не было денег, пропивали личные вещи, в том числе и с себя. «Старики» (те, кто уже послужил в Чечне) любили пить одеколон. На наши смешки резонно замечали: «Подождите, послужите с наше, еще не то пить будете». Впрочем, они были недалеки от истины.

Так мы жили пять дней. Нам было плевать на командование. Командованию на нас и подавно. Чего стоят только казармы, где нас расселили. Это было просто помещение, абсолютно голое, без кроватей, тумбочек. То есть просто голый пол. На этом грязном полу мы и спали. Утром, по подъему в 6 утра, нас выгоняли на улицу. Причем не важно, была ли на улице жара или лил дождь. И мы целый день были предоставлены сами себе. По отбою в 22.00 нас строили, считали по головам и загоняли, как скот в стойло, в казарму на тот же голый пол. Да, нам еще сообщили время завтрака, обеда и ужина. Но из чего есть, было неизвестно. Ведь у многих не было ни ложки, ни тарелки, ни кружки. Когда мы обратились с просьбой выдать котелки под роспись, в ответ лишь рассмеялись, сказав: «Кушать захочешь, найдете из чего, в крайнем случае пускай один подставляет ладони под кашу, а второй из них ест, потом поменяетесь».

В общем, командование отнеслось к нам по-свински. Мы в ответ по-свински себя и вели. Так прошло пять дней, пока не приехали офицеры из частей и не стали набирать себе команды. Происходило это так: контрактник заходил в комнату, где уже сидели представители частей. У него спрашивали фамилию, имя и отчество. Называл, находили в стопке личных дел его дело, воинскую специальность, называл воинскую специальность, например, пулеметчик. Начальник поворачивался к офицерам и спрашивал: «Кому нужен пулеметчик?» Кто-то говорил: «Мне». Все, офицеру отдавали личное дело. Контрактнику объясняли, что это его старший и он с этим офицером едет в его часть. Собеседование закончилось, следующий.

Дошла очередь и до меня:

- Фамилия, имя, отчество?

- Мозолев Владимир Николаевич.

- Воинская специальность?!

- Старший радиотелеграфист.

Уже не ко мне:

- Кому связист нужен?

Вопрос одного из офицеров ко мне:

- Какие станции знаешь?

Я назвал.

- Ой, старые, не пойдет.

Конечно, старые, как-никак с 1993 года прошло 7 лет. Голос начальника пересыльного пункта ко мне:

- Ладно, иди пока погуляй, мы тут подумаем. - И откладывает мое личное дело в сторону.

**Вениамин Зорин** · 10-27-2016, 08:35 AM

Ох, и переживал я тогда. Ну вот, думаю, сейчас отправят домой, раз я никому не нужен. Таких «ненужных» набралось пять человек. Но, видно, недостаток в людях был велик. Нас вызвали после всех в кабинет к начальнику пересыльного пункта, выдали проездные документы, объяснили, что мы должны держаться остальных групп до самой Ханкалы, а там... «Чечня большая, куда-нибудь да прибьетесь». То есть отправляли в никуда в Чечню, а там хоть сам по себе воюй. Каково? Ну что же, поехали...

В поезде, кстати, продолжалась такая же пьянка. Думаете, что-нибудь из офицеров сделал хоть какое-то замечание. Да какое там! Наоборот, многие поощряли, говоря: «Пейте сейчас, там хрен хрустальный сосать будете». Ну и пили. А такая пьянка без происшествий не обойдется. Так уже под Тулой бойцы одной из команд изнасиловали девушку-пассажирку этого поезда. Она, конечно, сообщила в милицию. Ходила с милицией, пробовала опознать насильников. Да разве опознаешь из полтысячи человек двух-трех нужных. Их же наверняка спрятали. Так и сошло все на «тормозах». Уже в Харькове, а ехали через Украину, то ли упросили, то ли просто затащили двух девушек. Так и везли их в поезде, насилуя до самого Моздока. Там за ненадобностью обменяли милиционерам на 10 литров вина. Что потом с ними было, не знаю. Приехав в Моздок рано утром, нас не стали задерживать. Отвезли на армейский аэродром и оттуда уже вертолетами в Ханкалу... Все, приехали, Чечня.

В Ханкале все группы разбрелись по своим частям. Остались мы впятером. САУ постоянно палят, а вдалеке слышны пулеметные очереди, кругом огромные факелы от горящей нефти, мелкий дождь, непролазная грязь, и мы, пять человек, первый раз приехавшие на контракт. Где мы? Кому мы здесь вообще нужны? Для чего нас вообще взяли на контракт? Для того, чтобы привезти и здесь бросить?! Что ж, надо разбираться самим. Пошли на аэродром Ханкала, где в ожидании своего вертолета сидело множество военнослужащих: солдат, офицеров. Начали расспрашивать, где и как проходит служба, можно ли устроиться на службу, как платят? Больше всего понравился рассказ контрактника из Шатоя. Получалось так, что там не служба, а «масленица». Жратвы от пуза, денежное довольствие почти тысяча рублей в сутки, рядом кафешки. Командиры ведут себя по-«человечьи». (То есть приказов не было, одни просьбы, мол, ребята, надо сделать.) Да и народу маловато, поэтому возьмут всех. Ну что ж, идем записываться на вертолет, летящий в Шатой. Это потом для посадки на борт требовали документы (отпускной билет, командировочное и т. д.). А пока любой мог подойти к окошечку в палатке, сказать фамилию и адрес, куда ему надо лететь. При этом документы не спрашивали: раз надо - значит, надо. (Вот террористы не знали.)

По прилете в Шатойскую комендатуру оказалось правдой лишь то, что там действительно колоссальная нехватка личного состава. Нас сразу взяли в оборот: «Связист? Во взвод связи. Сапер? Иди в саперный взвод». И т. д. «Сегодня отдыхайте, завтра с утра подписываем контракт и служим!» Но как только мы спросили о денежном довольствии, случилась заминка. Оказалось, что финансовая служба есть, но денег нет. Шесть месяцев существует комендатура, никто денег и в глаза не видел. Не месяц-два, а полгода! Уже уволилась первая партия контрактников, а, кроме начисленных денег на бумаге и обещаний переслать при первой возможности, ничего не получили. Ни-че-го! Парни воевали, рисковали своими жизнями, наконец, освобождали этот самый Шатой, а им показали «кукиш». За Министерством обороны, мол, «не заржавеет». А за ними-то как раз «ржавеет», ой как ржавеет. Но об этом позже. А пока понял, что денег нет и неизвестно, когда будут и будут ли вообще. Потому как нам сообщили: «Мы даже не знаем, кто нам должен начислять деньги на счет комендатуры. Не то Министерство обороны или это будет отдельный счет для комендатур? И когда это будет». Ну никто ничего не знает. Воюй, ребята, потом разберемся! В общем, мы решил отказаться от контракта (зачем служить бесплатно), о чем сообщили командованию комендатуры, и попросили отвезти нас на взлетную площадку. Ох, какими ху... нас обкладывали: мы, мол, и предатели, и дезертиры, и чуть ли не пособники террористов. Особенно усердствовал в этом п/п-к Тонкошеин (здесь и далее фамилии изменены - Ред.). «Я вас отвезу, я вас так отвезу, век помнить будете!» И отвез: отвез на окраину Шатоя. Высадил нас из «Урала» и сказал: «Либо вы садитесь в машину и едете со мной в Шатой и подписываете контракт, либо идете пешком в н/п Борзой, который находится за 8 километров, там мотострелковый полк, и оттуда летите куда хотите, а мне на вас наплевать». А было уже пять часов вечера, в горах темнеет быстро. И кто после этого скажет, что контрактник - дело добровольное? Но мы пошли, пошли, и будь что будет - раз уже сразу наплевательское отношение, что будет потом? И дошли все 8 километров по горам, через три поселка, попавшиеся на пути, без оружия, и плевать нам теперь хотелось на п/п-ка Тонкошеина с его заморочками.

Придя в Борзой в разорванных ботинках (они в отличие от меня не выдержали прогулок по Чечне), я решил: все, остаюсь в этом полку. Денежное довольствие, сказали в штабе, выплачивают. От добра добра не ищут, и остался. Так 28 августа 2000 года после долгих скитаний я подписал свой первый контракт. Со мной остался служить еще один парень из Брянска, бывший афганец. Остальные поехали искать свое счастье дальше. Впрочем, «скитания», но уже внутри части, продолжались. После построения и речи командира полка п-ка Васина о том, что мы герои и такие парни 8-му полку ой как нужны и контракт с нами, конечно, заключат, но... Мы сами, повторяю, сами должны найти себе место и вакантную должность.

Я, как связист, отправился на узел связи. Там переговорил с начальником узла связи, ст. л-том Холодовым и был принят на должность радиотелеграфиста. В общем-то я должен был проходить собеседование с начальником связи м-ром Кривовым, но ему было так на все наплевать. Я его в первый раз увидел только через два месяца службы, хотя м-р Кривов все время находился в части. Представляете, 8-е подразделение подчиняется непосредственно ему и находится в тридцати шагах от кабинета, а начальник связи появляется лишь через два месяца! Какая там будет дисциплина? Да примерно такая... После заключения контракта я отправился занимать свое место в подразделении, ну и представляться командиру роты и другим офицерам. Стучусь, вхожу в палатку, где живут офицеры. Никого нет, и лишь заместитель командира роты (как я узнал позже) ст. л-нт Петькин «занят делом». Каким? Избивает бойца.

- За что бойца бьешь? - спрашиваю.

Ногами в живот. Боец валяется калачиком в углу.

- Да ночью этот хрен печку у нас топил. Заснул, из-за него замерз.

Вот такая воспитательная работа. И это не единичный случай. Так, офицеры заставляли солдат-срочников стирать их форму. Солдаты, глядя на офицеров, естественно, не отставали в процессе «воспитания». Один из молодых солдат не выдержал издевательств и застрелил контрактника, издевавшегося над ним. И это только в роте связи. Такая же ситуация была и в полку, и в 42-й дивизии, в состав которой входил 291-й мотострелковый полк, где я служил. Позже, когда я служил в Шатойской военной комендатуре, к нам прибегали солдаты, сбежавшие из полков. Так, в 2001 году прибежал боец из Борзоя. Из рассказа понял, что их убежало трое, бежали через минное поле - двое подорвалось. В том же 2001 году прибежал солдат из п. Шали, где тоже расположен мотострелковый полк, входящий в состав все той же 42-й дивизии. Неделю скитался в предгорье по лесам. Жил в землянках и шалашах, устроенных боевиками. Когда я спрашивал у них, не страшно ли было, солдаты отвечали, что было уже все равно. Это как же надо было издеваться над солдатами, чтобы было уже все равно, подорвутся ли на мине или нет или попадут в плен к боевикам. Об этом писали в газетах? Это я для того пишу, чтобы вы поняли, каким махровым цветом расцвела «дедовщина» в 291-м полку, да и во всей 42-й мотострелковой дивизии. Что еще сразу бросилось в глаза по приходе в роту? Это место, где живет личный состав, - большая армейская палатка на сорок человек. Вся в дырах, кое-как заплатанная проволокой. На полу вместо досок горбыль, щели, в которые пролезает рука (впрочем, в другой такой же палате вообще пола не было, голая земля), поэтому постоянная сырость. Ну и, как следствие, вши. Да-да, самые натуральные бельевые вши. Дезинфекции никакой. И на протяжении семи месяцев мы с ними «боролись» самостоятельно. Выпаривали белье, проглаживали, кипятили, но через 2 - 3 дня вши приползали снова. И вновь начиналась неравная «борьба». К марту 2001-го вообще 2/3 роты переболели гепатитом. Меня, к счастью, сия чаша миновала. Сразу после заключения контракта на боевые задания, конечно, не посылали. Нужно было «обкатать» меня на месте, поэтому я был назначен не то в караул, не то в боевое охранение. Почему я так пишу, да потому что это службу даже отдаленно не напоминало. По плану моя службы должна выглядеть так: три охраняемых объекта, шесть человек караульных (на каждый объект по два караульных), смена часовых через каждые шесть часов: меняет разводящий (сержант-контрактник). По факту этого выглядело так: менялись сами когда угодно и во сколько угодно (через час, два), кому как удобно. В это время разводящий занимался своими делами, ночью вообще спал. Могли просто поймать солдата-срочника, желательно из своей роты, отдать ему автомат, и пускай вместо тебя охраняет, а сам идешь по своим делам. Думаете, за этим кто-то следил? Да никому и дела до этого не было! «Охрана» объекта, если это охрана, выглядела тоже весьма забавно: у меня под «охраной» находились склад связи и склад с засекреченной аппаратурой связи. Я садился под навес на табуреточку, напротив склада, автомат клал на колени, раскрывал книгу и... читал. Так рядом со складом жили офицер и прапорщик, отвечающие за засекреченную аппаратуру связи. Офицер, капитан, был бо-о-ольшой любитель выпить (впоследствии он от водки и умер). Его помощник, прапорщик Тищенко, такого темпа по выпиванию водки и коньяка не выдерживал. И поэтому он часто, когда я стоял на посту, зазывал меня в гости. Нет, он вначале сообщал либо командиру роты, либо начальнику узла связи, что я буду «охранять» склады у него в кунге, а потом уже звал меня. И я почти официально, с разрешения командиров сидел и потягивал коньяк во время караульной службы. Так что это, караул, боевое охранение или просто пародия?

**Вениамин Зорин** · 10-27-2016, 08:40 AM

После «обкатки» в части я был направлен в командировку на блокпост, это было в октябре 2000 года. На блокпост отправлялись пять человек. Старший группы п/р-к Мухачев и четыре караульных. Служба на блокпостах более или менее одинаковая для всех, с незначительными специфическими изменениями. Поэтому моя службы применима к службе на всех блокпостах того времени. В чем заключалась наша служба? В охране трассы Грозный - Итум-Кале возле поселка Шатой. Проверка документов и выявление подозрительных лиц. Проверки автомашин на предмет перевозки оружия и взрывчатых веществ. Параллельно с проверкой занимались «добыванием» продуктов и «зарабатыванием» денег. Как это происходило? К тому времени многие ребята не раз и не два побывали в командировке на блокпосту. Поэтому в отличие от меня они уже знали все «сравнительно честные способы зарабатывания» денег. Останавливалась машина для досмотра. И пока один занимался проверкой документов, второй лез в багажник и набирал себе (правда, понемногу) все то, что находилось в багажнике. Почему понемногу? Ну, возьмешь много, могут пожаловаться, из-за этого неприятности. А так с каждой машины понемногу, вечером пир горой. Ведь у кого курочку, у кого помидоров-огурцов на салатик, водочки, коньячка, шоколад и т.д., да мало ли что можно везти. Нам хватало. Спросите, почему давали? Почему не возмущались? А попробовали. Так, однажды один чеченец вез арбузы. По уже заведенной традиции, пока один солдат проверял документы, второй из багажника взял два арбуза и собрался уходить. И тут вдруг чеченец возмутился: «Нет, ребята, арбузы дорогие, я их из самой Астрахани везу. Поэтому вначале заплатите, а потом берите». Как это так, мы на своей дороге (а дорогу уже считали своей) и платить будем! Сразу же автоматически думаем, как отомстить этому чеченцу. А пока придираемся к документам. Потом говорим, что, по оперативным данным, именно на этой машине перевозят наркотики и «просим» разбортировать переднее правое колесо, потому как наркотики должны находиться именно там. И бортировал, а как откажешься, если перед лицом все время заряженный автомат Калашникова. Так незаметно наступает время комендантского часа. Проезд по дороге до восьми часов утра запрещен. О чем не без злорадства сообщаем чеченцу. А посторонних на территории блокпоста быть не должно. Поэтому машину оставляем, а вы можете идти и катить свои арбузы перед собой, за машиной придете завтра.

Бедный чеченец уходит, обещая пожаловаться главе администрации Шатойского района. Ах ты, еще и жаловаться! Ну-ну. Где-то в 22.00 выкатываем машину на территорию блокпоста метров на 150 и методично расстреливаем. Предварительно, конечно, часть арбузов оставив себе (не пропадать же грузу). В часть же сообщаем, что после комендантского часа в сторону блокпоста мчался легковой автомобиль, на предупредительные выстрелы не остановился, пришлось открыть огонь на поражение, водитель скрылся. (И как не стрелять, может, у него взрывчатка в машине и он гонит, чтобы взорвать блокпост, мы же не знаем.)

И кто после этого не даст, что у него просят, у кого из чеченцев машина лишняя. Что лучше, отдать палку колбасы или лишиться машины? Спиртное вообще было запрещено ввозить в район главой администрации. Поэтому, если не дадут водки, разобьем весь ящик или два, три. И били. С грузовых автомобилей брали уже деньги. Едет такой автомобиль, груженный сеном, цементом, металлом. У нас сразу «оперативные данные», что именно эта машина перевозит взрывчатку, и поэтому нужно все сгрузить и осмотреть. Это кто же будет разгружать «КамАЗ», груженный цементом. Лучше отдать 500 руб. и ехать дальше. Я повторяю, служба на блокпостах была примерно одинаковая и поборами занимались многие, если не все. Так, один из водителей рейсового автобуса рассказывал, что с водителей маршрутных такси в Грозном берут по 50 - 100 руб. за рейс. А сколько маршруток проезжает через пост? Сколько рейсов делает каждая? Не будет денег, найдут, как минимум, гранату... потому что подкинут!

Несмотря на все поборы, служба на посту считалась довольно опасной. Несмотря на усиление, состоящее из 20 человек Внутренних войск и двух боевых машин пехоты (легких танков), просто постоянно обстреливали. Принимаем блокпост, ребята с предыдущей смены рассказывают, откуда чаще всего ведется огонь по посту. Показывают в сторону реки Аргун:

- С той стороны растяжек нет.

- Как, почему?

- «Чехи» сняли. («Чехи» - чеченцы, боевики.)

- Новые поставьте.

- Ставили, тоже сняли, а гранат мало.

- Ставьте мины.

- Ну вот вам надо, вы и ставьте, а мы домой.

- Ладно, поставим, вы только сообщите в полку, что тут «чехи» рядом ходят.

- Да сообщали уже, реакция нулевая, в общем, им на нас насрать.

И ставили мины, раз в полку на нас наплевать, ставили так часто, что в конце уже сами запутались, где они стоят, и просто не ходили в ту сторону, опасно. Позже на наших минах подорвался наш же милиционер, сапер из Шатойской комендатуры при разминировании (тоже не исключено, что наша). А что делать, если в части на нас наплевать. Сообщаем по рации, что рядом с блокпостом ходят чеченцы. Ответ:

- Стреляют?

- Нет.

- Ну так чего паникуете?

Сообщаем, что нас обстреливают.

- Убитые, раненые есть?

- Нет пока.

- Ну так и вы стреляйте, чего нас-то тревожить.

Что оставалось, как не минировать подходы. Конечно, после этих «сигналов» приезжали офицеры роты посмотреть, что произошло и, так сказать, успокоить бойцов. Приезжал начальник связи майор Кривов с двумя женщинами-военнослужащими (которые и жили у него в кунге), пострелял по бутылкам, постреляли и женщины (при этом боец должен был бегать менять разбившиеся бутылки на целые). Устроил нагоняй за внутренний порядок и уехал. Приезжал начальник узла связи ст. л-т Холодов. Прожил на посту три дня и ночи, до первого обстрела. Причем во время обстрела позорно снял свои погоны. При этом предупредил сержанта Иванова (который по возрасту был старше его): «Смотри, Серж, если что (имеется в виду взятие блокпоста боевиками), старший поста - ты».

Приезжал ст. л-т Петькин, этот и обстрела не дождался. В первую же ночь услышал шорохи (там, собственно, и кабанов много, может, они и ходили), наутро засобирался в полк. Конечно, это не солдата в палатке бить. Вообще из офицеров роты связи единственный, кто находился со своими солдатами в любой ситуации, - это командир роты к-н Бурков. Так вот, тот же м-р Кривов очень любил за малейшую провинность (как-то прошли не в ногу строем, беспорядок в подразделении) одеть всю роту в бронежилеты и заставить носить, не снимая дня три. Спать в них же. Один раз рота не снимала бронежилеты неделю. При этом, если заметит, что кто-то снял бронежилет, рота надевает противогазы и ходит так часа 4 - 5. Может работать так, например, рыть траншею, пилить дрова. Бо-о-ольшой был затейник в плане воспитания. Очень также он любил, чтобы у роты связи все было и ни в чем она не нуждалась (тапочки, мыло, зубные щетки, телевизор, видеомагнитофон и т. д.). Поэтому по инициативе начальника связи организовывались закупки всех этих «необходимых» вещей. Делалось это так: командир роты получал денежное довольствие на солдат-срочников. (А надо сказать, что получали они довольно прилично - не меньше 6 тысяч рублей.) Солдаты расписывались за получение полной суммы, но получали на руки тысячи по две. Остальное под «руководством» м-ра Кривова шло на закупку... необходимого инвентаря. Задача простая: сорок человек солдат-срочников складывается по четыре тысячи рублей, получается сто шестьдесят тысяч. Закупается бензопила - 9 тысяч, тапочки - по 100 руб., сорок пар, получается четыре тысячи. Мыло по 10 рублей - четыреста рублей, зубные щетки по 10 руб. - еще четыреста рублей. Коробка сигарет - еще четыре тысячи. Теперь все сложите и вычтите из ста шестидесяти тысяч рублей. Вопрос: сколько майор Кривов оставил себе на «карманные расходы»? И так почти каждый месяц. Кстати, когда пр-к Мухачев заметил м-ру Кривову о том, что, если поборы будут продолжаться, он напишет заявление в прокуратуру, майор решил его «убрать». Попросту начал подговаривать с-та Иванова убить прапорщика за 3 тыс. долларов во время дежурства на блокпосту. А пр-ка спишет на боевые потери. Но... сержант отказался да еще предупредил Мухачева о том, что майор может подговорить и другого. Это мне рассказал сам пр-к Мухачев после разговора с сержантом. Вот такое боевое братство. Ну а пока мы продолжаем свое дежурство на блокпосту. Приехали ребята из МВД, и мы им «сдали» дорогу. Теперь на дороге «хозяйничали» милиционеры, мы же были лишь как усиление для милиции. Из-за частых обстрелов чувство страха, конечно, притупилось, адреналина не хватало. Нужно было что-то придумать и «придумали». Как-то милиционеры привезли с собой спаренный крупнокалиберный пулемет. Нужно, конечно, его опробовать. Опробовали они пулеметы на нашей уборной. Расколошматили ее в «грязь». Наверное, выполняли наказ Путина «мочить» боевиков даже в сортире. Правда, боевиков в сортире не оказалось, но тем не менее. Мы в долгу не остались, и, когда вечером уехали с поста (милиция приезжала с утра и к началу комендантского часа уезжала к себе в расположение), мы перевернули их кунг, выволокли на дорогу и тоже расстреляли. Приехав поутру к посту и увидев, что стало с местом их службы, «смертельно» обидевшись, милиция «обстреляла» блокпост. Нет, не по-настоящему, а в шутку, по стене.

Мы приняли их «шутку» и начали отстреливаться, конечно, не по милиции, а поверх голов. Так началась наша «игра» в войну. Каждое утро мы устраивали «засады», «обстреливали» машину милиционеров. Они в ответ старались «захватить» наш блокпост. Так в течение недели каждое утро, часа по два, мы играли в такую вот «зарницу» для взрослых. Естественно, вся эта «игра» просто так закончиться не могла. Так, однажды, когда милиционеры в очередной раз решили «захватить» наш блокпост, один из бойцов начал «отстреливаться» из крупнокалиберного пулемета, сидя в БРДМ (боевая разведывательная машина). И один из милиционеров решил забраться на этот броневик, чтобы закрыть солдату смотровое окно. Не успел... Одна из пуль рикошетит от башни и попадает в ягодицу. И пока сообща перевязывали рану нашему «герою», так же сообща придумали легенду об обстреле боевиками блокпоста и его героической защите. Поверили. Более того, этого милиционера представили к медали. Уж получил, нет - не знаю. Во всяком случае, представление ушло. И таких случаев с представлением к боевым наградам было на моей памяти несколько.

Так как денежное довольствие нам платили очень и очень редко (я расскажу об этом ниже), мы, чтобы иметь хоть немного денег, выкручивались как могли. Продавали чеченкам на рынке тушенку, армейские сухие пайки, форму, бензин. В общем, все, что можно стащить в части. Все, кроме боеприпасов. Один болван из строевой части умудрился переписать и продать фамилии всех офицеров с их домашними адресами.

Надо сказать, что в каждой части существует такое подразделение, как комендантский взвод. Который занимается патрулированием территории части, сопровождает командование части в поездках. При такой службе внутри полка орденов и медалей не заработаешь, а очень хочется. Взвод этот находился под патронажем командира полка п-ка Васина. Проще говоря, любимое подразделение командира полка. Надо же любимое подразделение наградить. Но как? Если подвигов, не выезжая за пределы части, не совершить? Этот вопрос решили просто. Посмотрели, кому чаще других солдаты носят тушенку, крупу, сахар (в том числе и бойцы комендантского взвода), и нагрянули в один из дней к этой старухе-чеченке с обыском. И все, что носили туда на продажу, изъяли. Обозначили этот дом как склад поставки продовольствия боевикам. Конечно же, за «обнаружение и ликвидацию» такого склада ребятам полагается награда. И представления на ордена и медали полетели в Ханкалу.

Или собираются различные боеприпасы: патроны, гранаты, выстрелы из гранатометов (их в то время было немало), складываются в одно место. А потом вдруг «обнаруживается» схрон боевиков. В основном такие вот липовые схроны обнаруживала наша доблестная милиция.

Или вот еще забавный случай. Во время ликвидации банды Бакуева полковая разведка устроила засады на пути вероятного передвижения банды. Командиром одной из групп был прапорщик. Но засада засадой, а организм требует свое. Захотелось этому прапорщику в туалет, по-большому. И пока прапорщик отлаживал содержимое желудка, на тропе появляются два боевика на лошадях. Снайпер-разведчик снимает одного боевика, который, по его мнению, был старший. Второй, хоть и раненый, скрывается пока. Когда вынесли тело, оказалось, что это сам Бакуев. Не «последний» полевой командир. А тело выносили под огнем наседавших бандитов. Раненый боевик успел предупредить о смерти командира. И боевики очень не хотели отдавать тело своего командира, даже мертвое. Но тем не менее вынесли.

Подвиг есть подвиг. Уже в полку начали писать представление к наградам. Так этого прапорщика, старшего группы, представили к Звезде Героя России. Уж не знаю, как описывали в наградном листе его «подвиг», указали ли его похождение в туалет. Ездил ли в Кремль получать Звезду Героя, не знаю - уволился к тому времени. Это я знаю только три, нет, четыре случая (о четвертом ниже) награждения не участвовавших, а сколько их было в масштабе всей Чечни!

Ну а пока вернемся к моей службе на блокпосту. Как я уже писал, у нас в усилении находились два БМП (боевые машины пехоты). Эти ребята были прикомандированы к полку из 74-й мотострелковой бригады. Так уж получилось, что, если снаряды им подвозили, то на довольствие поставить забыли. То есть их просто не кормили. В самом деле, подумаешь, какая мелочь - ну забыли про восьмерых бойцов, никто вроде не умер. Мы их, конечно, подкармливали, чем могли, но это был мизер. Поэтому ребята выживали сами. Чтобы что-то кушать, солдаты потихоньку начали продавать запчасти со своих танков. Вначале слилась солярка, потом фары, потом двигатели. Под конец даже траки сдали на металлолом. И когда пришла пора танкистам уезжать, ехать было не на чем. Стояли корпуса от БМП с вращающимися башнями, ну еще стреляли. Ну и кто виноват в потере двух боевых единиц? Солдаты, которые их распродавали, или продовольственная служба, которая «забыла» поставить на довольствие этих солдат, тем самым подтолкнув их к воровству?

К ноябрю 2000 г. моя командировка на блокпосту закончилась. По приезде в полк увидел у себя в роте нового контрактника. Мужчина лет под сорок, крепко сложен. Посидели, попили чайку, поговорили за жизнь. До подписания контракта служил в милиции, потом что-то у него не вышло, уволился. В беседе он мне рассказал, что подписал контракт месяц назад. Попал служить во второй мотострелковый батальон нашего полка. Начал служить, а там «правят бал» уголовники. Самые настоящие, уже «отмотавшие» по сроку, отсидевшие под следствием в петербургских «Крестах» и подписавшие контракт. Вот они-то (было их четыре человека) и устроили «порядок», который они усвоили на зонах «по понятиям». В «понятия» входило, что ментов надо «гасить». Вот они и «гасили» этого контрактника (звали его, по-моему, Сергей) как бывшего «мента». Избивали каждый день, целый месяц. И это из командования батальона никто не заметил? Или не захотел замечать? Избивали бы и дальше, пока Сергея не предупредили, что эта гапота напилась и решила его в эту ночь прирезать. И прирезала бы, будьте уверены. Вот такие нравы царили в то время во втором батальоне 291-го мотострелкового полка.

В ноябре я занимался тем, что возил почту в Ханкалу. Скопилось много писем, и почтальон, солдат-срочник, не справлялся. Служба не забойная. Нужно было взять три-четыре мешка писем и довезти их до почты дивизии, находящейся в Ханкале. Там взять письма и газеты на полк и вернуться обратно. Вроде бы все проще простого, но... Никому в полку не было дела до того, как ты доберешься до Ханкалы, где ты там будешь жить (а почту получали и по неделе, и по две), как доедешь обратно. Тебе выдали мешки с письмами, все... крутись дальше сам. Тебе предоставлялась возможность лететь вертолетом, ехать колонной или со строителями-чеченцами на «калюзе», в конце концов нанять частника-таксиста (тоже чеченца), но уже за свои деньги. С чем были сопряжены эти поездки, я сейчас расскажу.

Выпало нам «счастье» везти почту на вертолете. Сидим на взлетной площадке, ждем. Появляется вертолет Ми-8. Но замечаю, что приземляется он как-то странно. Если вертолеты обычно садятся сверху вниз, то этот заходит на посадку так же, как и самолеты. Под углом 35 градусов, почти не снижая скорости, на передние, а не на задние шасси. От такой посадки «хвост» вертолета подымается вверх, и вертолет начинает переворачиваться через себя. От такого кульбита спасают несущие верхние лопасти, они упираются в землю, при этом выкидывают из-под себя комья грязи со скоростью стрельбы пулемета. Но тем не менее не дают вертолету перевернуться. Вертолет становится в нормальное положение. Из него выходят бледные пассажиры и шатающиеся пьяные летчики. Командир садится на трап и говорит: «Ща, полетим». Уж не знаю, кто и как его уговорил, но в этот день мы не полетели, а то действительно «ща полетели бы!». Но это единичный случай, больше такого я не видел ни разу. А вот со строителями, вернее, с водителями-чеченцами, возившими кирпич на стройку (к тому времени начали строить казармы)... А приходилось ездить часто. В одну из таких поездок мой напарник, солдат-срочник, при возвращении из Ханкалы в Борзой встречаемся на дороге с боевиками. Боевики останавливают машину. Естественно, солдата за шкирку и на землю. Осматривают «КамАЗ». На кузове кирпичи и газеты. В кабине мешки с письмами, автомат под сиденьем его не находят. Пока одни осматривают автомобиль, другие расспрашивают бойца: кто, куда, откуда? Разузнав, что перед ними солдат-срочник и всего лишь почтальон, отпускают его, предварительно надавав по шее, предупредив, что, если встретят еще раз, убьют. Не знаю, может, не хотели лишнего шума. Но если бы в машине был я (не помню, почему я в этот раз не поехал), результат был бы плачевный. Естественно, для меня.

Со мной же был совершенно другой случай. Точно так же едем из Ханкалы в Борзой, старший группы в кабине, мы с товарищем в кузове. Проезжаем блокпост Внутренних войск. Со стороны блокпоста - ущелье, над нами - скала. Вдруг со скалы начинают методично расстреливать блокпост. На посту, естественно, считают, что огонь ведется с машины. Открывают ответный огонь по «КамАЗу». Водитель прибавляет скорость. Мы не знаем, куда стрелять, на посту свои, тех, кто сверху, мы не видим. На блокпосту видят, что машина «уходит», поэтому начинают стрелять уже не из автоматов. В нашу сторону стреляет 39-я зенитная установка калибром 12,5 мм. Верхние борта кузова в щепки, мы валимся за кирпичи. Но уходим... к счастью. Спросите, почему в таком случае не подождать колонну. Там все-таки боевое охранение, обязательное сопровождение из боевых вертолетов. Поясню: отправляют в командировку без командировочных билетов. Поэтому сухой паек получить невозможно. Если договоришься, покормят. Нет - ходи голодным. Точно так же с жильем - договоришься с командиром подразделения, переночуешь в тепле. Если нет - ночуй в палатке для приезжих. Палатка для приезжих это нечто: огромная палатка на сорок человек, вся в дырах (продувается насквозь, а на улице -15 градусов), пол земляной. Посреди печка-буржуйка. Вдоль палатки большое цельное бревно. Чем его колоть или пилить, неизвестно. Хочешь руками - хочешь зубами. Все в твоих руках, солдат!!! Вот и «рвали» в полк, кто как может. И ладно бы маленькая группа. Ей «выжить» проще.

**Вениамин Зорин** · 10-27-2016, 08:42 AM

Пришла колонна из полка в дивизию под загрузку. А это 25 - 30 грузовых машин и бензовозов плюс 8 - 10 бронемашин охранения с десантом (на каждой по 10 человек десанта). Грузимся солярой, досками, обмундированием и т. д. Время уезжать, но нет погоды. Из-за плохой погоды не могут вылететь вертолеты сопровождения. Без них колонну не выпускают. Стоим неделю - есть уже давно нечего. И хотя полк входит в состав дивизии, нам отказывают в выдаче продуктов. Из-за этого процветает воровство. Все, что загрузили, продается. Наконец, через полторы недели выходим, но из-за обстрелов, снятия фугасов на пути следования колонны за день до полка не добираемся. Все-таки 64 км. Останавливаемся на ночевку на полпути. Наутро снова непогода. Стоим. Заместитель командира полка по тылу, видя, что почти половина колонны разворована (просто нельзя не заметить), с криками: «Кого увижу, идущего в поселок, убью!!!», идет охранять мост, через который идет дорога, ведущая в поселок. Сам - никому уже не верит! А нам что - «голодная собака палки не боится». Мы уже наладили «торговые связи» с местным населением. И теперь уж местные таскают нам еду в обмен на бензин и соляру по только известным им тропам. Вот так, если зам по тылу, полковник, не может «достать» еду для солдат в своей же дивизии, то солдатики прапорщиков посылали далеко-далеко.

В декабре 2000 г. мои поездки за почтой закончились. Полк выезжал на ликвидацию банды Бакуева. Довелось и мне побывать в составе ВМГ (выездная мобильная группа). Там-то я и увидел настоящих боевых офицеров. Командир группы п-к Хотенко, начальник разведки полка, командир разведроты (фамилии, к сожалению, не помню). Я не буду в этой статье никого расхваливать (пишу не о том). Да и что расхваливать - результаты говорят сами за себя. За три недели всю банду разбить в «пыль», не потеряв ни одного солдата. Вот кому Звезду Героя давать. Были, конечно, нюансы, но этим грешили батальоны. Например, «ловля на живца». Что это такое, сейчас расскажу. Выезжает группа на «зачистку» определенного квадрата. Одного из солдат, в основном молодого (кто первый раз выезжает с группой и ничего, естественно, не знает), просят сходить во-о-он на ту гору и осмотреть окрестности. Солдат идет, кому надо прослыть трусом. И пока боец идет, группа быстро садится на бронемашину и уезжает к месту дисклокации. А солдат, а что солдат, если дойдет, значит, зачищать там нечего, а не дойдет... будем искать бойца, заодно и квадрат зачистим.

А в целом все было грамотно, очень грамотно. Трофеев груды. И не только оружие, но и автомобили, токарные станки и т. д. Разведчики как-то притащили с операции джип «Ниссан-патруль». Местные жители предлагали за него 5 тыс. долларов. Но нет, решили подарить командиру полка. Командир поездил на нем с неделю и джип исчез. Эй, п-к Васин, куда дели джип? За сколько продали? Кому подарили? Так или иначе, но разведка ничего больше в полк не возила (кроме оружия и боеприпасов), продавали на месте.

К середине декабря 2000 г., покончив с Бакуевым, дали возможность отдохнуть. Отдых - это не только возможность привести себя в порядок, но и пьянки-гулянки. Пьянки в полку, правда, не прекращались никогда, просто иногда они приобретали широкомасштабный характер, ближе к праздникам и сразу после них. После праздников немного затухали, деньги кончались, и приобретали частный характер. Командование с пьянством не боролось никак. А со спиртным проблем не было. Днем приобреталось на рынке, в кафешках. А вот ночью приходилось рисковать. Идти нужно вглубь Борзоя к определенным домам. А там патруль, патруль не наш, чеченская милиция. И она нас ой как не любила. Если попадешь к ним, то избивали до полусмерти. Зная это, в руки милиции не давались, доходило до перестрелок. Но это мы, контрактники, ходили группами и с оружием. А если молодого бойца-срочника «заслал» за водкой «дедушка» или пьяный контрактник, а бывает, что и офицер. Вот и идет такой солдатик ночью в поселок за выпивкой, а как не пойдешь. Изобьют не хуже чем в чеченской милиции.

Один так доходился. Ушел ночью - нашли ближе к полудню следующего дня, с вырезанной на груди звездой и обрезанной крайней плотью. Правда, живой. Думаете, кто-нибудь разбирался, кто его так изуродовал и какого хрена он делал в поселке?! Зачем? Строится взвод. Командир полка произносит речь в том духе, что чеченцы издеваются над нашими солдатами. Поэтому хороший чеченец - мертвый чеченец! И надо разгромить рынок, чтобы им не повадно было издеваться. Хотя в чем были виноваты женщины, торговавшие на рынке, а торгуют в Чечне почти исключительно женщины. Но тем не менее взвод уходит на рынок: магнитофоны разбиваются, одежда рвется, продукты раскидываются, женщины под стволами автоматов выгоняются с рынка. Один мужчина попытался что-то сказать в защиту женщин, торговавших на рынке. Ах так! Переворачивают автомобиль вместе с водителем. Все, ура... Боец отомщен! И это не единичный случай.

Точно так бойцы уходят ночью в поселок. Их избивают. Наутро (опять без разбирательств) командир полка (но уже не Васин) приказывает обстрелять окраины Борзоя с минометов. Обстреляли... Убили двух игравших там детей. Кто-кто, а вот дети точно тех солдат не избивали. Борзой бурлит. Ехавшего из командировки на частной машине офицера женщины вытаскивают из машины, начинают забивать камнями, насмерть. Водитель-чеченец затаскивает полумертвого офицера в машину и увозит. Вот оно, разжигание межнациональной розни! Почти официальное. Мы начинаем ненавидеть чеченцев, причем мирных - они отвечают нам тем же.

Но служба идет, скоро новый, 2001 год. Так, 29 декабря к нам в полк прибывает колонна, везут подарки. Пока подарки разгружаются, к нам в роту приносят письмо из воспитательного отдела от Комитета солдатских матерей Ленинградской области. Просят пока зачитать письмо, а подарки занесут по окончании разгрузки. Что же письмо хорошее, теплое. О том, что у этих матерей сыновья тоже служат в армии, но, понимая, что нам, в Чечне, труднее всего, решили для нас собрать подарки на Новый год. Как загораются глаза у ребят, особенно у срочников. Их не забыли! О них помнят! Чьи-то матери, для них уже родные, нашли спонсоров, может, сложились своими небольшими средствами. И уже не важно, что получат - зубную щетку, обувной крем или носки. Главное - от чистого сердца. Но... подарков так никто и не увидел. Ни 29 декабря, ни позже. Ни-ког-да! Я потом спрашивал у ребят из других подразделений, что они получили. Оказалось, так же - кукиш. Вот так, то, что чьи-то матери собирали по крупицам, бесследно исчезло в славном 291-м мотострелковом полку, так и не дойдя до адресата! Воля ваша, но у меня существует лишь одна версия - продали все оптом на рынок. И потом солдаты покупали свое же за деньги.

Но день за днем, месяц за месяцем проходит мой контракт. 1 марта 2001 г. подходит время мне увольняться. Дело это оказалось непростое, я бы сказал, очень даже сложное. Я-то, глупый, думал, что моим увольнением должна заниматься строевая часть, как это и полагается. Я три дня жду, когда меня вызовут в строевую часть, выдадут все полагающиеся мне бумаги. Оказалось, что моим увольнением должен заниматься я сам! И жди хоть еще месяца три, никто о тебе и не вспомнит. Я должен сам «протащить» свой рапорт через несколько инстанций от командира роты до начальника штаба полка. Затем сдать его в строевое отделение. И контролировать, контролировать, чтобы рапорт не «потерялся», лично дело оформили. Сделали все нужные выписки, правильно оформили военный билет. Для того чтобы все это сделали для тебя (хотя этим строевая и должна заниматься по роду своей службы), я должен принести большую коробку конфет и бутылку хорошего вина. Именно так мне заявили в строевой части. Никого не стесняясь, при других контрактниках и офицерах. Вот такая вот «такса». И понес, а что делать? Иначе твои бумаги так «потеряют», что будешь увольняться месяц или все два. Но это цветочки, в финансовой службе такой мелочью не отделаешься.

Итак, через неделю вино и конфеты сделали свое дело, мне выдают мои документы. Я иду «штурмовать» финансовое отделение. Финансовый отдел - это и средневековый замок, и тайное общество со своими связями, в которое обыкновенному солдату вход воспрещен. Если ты просто солдат, то даже свое денежное довольствие (которое должно выдаваться ежемесячно) ты, не дав взятки, не получишь.

И об этом знал весь полк. Все три тысячи человек, служащих в 291-м полку!!! Командир полка тоже знал, не мог не знать!

Приведу такой случай: у солдата-срочника, прослужившего в финансовом отделе всего два месяца, в матрасе находят 300 тысяч рублей. Командир полка строит часть, показывает эти деньги, солдат признается, что заработал эти деньги на взятках. И что? Этим делом занимается прокуратура? Бойца сажают в тюрьму? Нет, его тихо переводят в другое подразделение, и он тихо служит. И если простой солдат-срочник имеет 150 тысяч в месяц (я, кстати, за семь месяцев должен был получить 185 тысяч рублей, которые так и не получил), то сколько наворовал начфин полка дивизии, армии.
Я еще две недели «тыкаюсь» в финчасть. Бесполезно. Нервы не выдерживают. Ведь я уже как три недели должен быть дома. Напиваюсь, иду в оружейку, хватаю свой автомат, иду с автоматом к командиру части на разборки. Кто-то сообщает, что я иду убивать командира полка. Меня встречает на полдороге охрана командира части, разоружают, сажают в зиндан. Наутро выпускают, объявив «приказ» п-ка Васина: чтобы мне срочно выдали деньги, закинули в вертолет и проследили, чтобы я улетел. Но объявляют приказ почему-то мне, а не в финчасть (как будто я не за этим к нему шел). Подхожу к финотделу, там ни о каком приказе не слышали. Говорят, что сейчас не до меня, надо подождать. Начинаю «закипать». Думаю, «помаринуй» они меня еще так неделю, я бы пошел уже с гранатой и пошел бы к начальнику финслужбы. Но тут подходят ординарец комполка, солдат-срочник:

- Что, братан, никак деньги не получишь?

- Никак.

- Нужно «смазать» кассира. Быстро получишь.

- Я бы с радостью, но напрямую они артачатся, а знакомых в штабе у меня нет. Не этим всю службу занимался.

- Ладно, не боись, помогу.

Заходит в финслужбу, через десять минут выходит, объясняет мне, что я должен оставить в кассе 15 тысяч рублей. Я соглашаюсь, и уже через пять минут получаю свои деньги. Странно, но получаю не все: выдают лишь 60 тысяч. Объясняют, что остальные деньги на счета полка еще не поступили, позже вышлют на дом. И из этих 60 тысяч я еще должен 15 тыс. рублей. Во навоевал денег! Да и оставшиеся не выслали, я потом сам приезжал за остатком. Выдали мне еще 30 тысяч, и все. Где остальные, неизвестно. Во-о-ры, отдайте мои деньги!

И вот я получил деньги, думаете, история о моем первом контракте окончена? Ну уж нет, с нашим Министерством обороны история может закончиться лишь тогда, когда ты уже дома.

Итак, документы на увольнение у меня, деньги кое-какие тоже. Можно ехать. Но нет погоды. Поэтому вертолеты не летают, а сил оставаться уже нет. Хочу домой! Поэтому нанимаю чеченца-частника до Ханкалы. А это еще 3 тысячи рублей. Зная, с каким риском сопряжены эти поездки, как могу, страхуюсь, беру с собой боевую гранату (не пригодится - выброшу в Ханкале). Звоню на блокпост, говорю, что буду проезжать мимо, пусть «обработают» таксиста. Конечно, таксиста останавливают на посту, объясняют ему, что, если со мной что-нибудь случится и я не отзвонюсь из Ханкалы в часть, то до дома он не доедет. И это были не пустые угрозы в начале 2001 года. Так или иначе, я благополучно добираюсь до Ханкалы. Оттуда лечу в Моздок. С Моздока опять же на такси (больше не на чем) до станции Прохладная (еще 1 тысяча). По дороге встречаются два блокпоста МВД. На каждом оставляю по 500 рублей. Иначе подбросят наркотики, боеприпасы и «снимут» все деньги. На станции Прохладная опять «шмон» проводит милиция - еще две тысячи. Уже в поезде меня неоднократно «шмонают». И вовсе не для того, чтобы что-то найти, а чтобы «срубить» больше денег. Но я как-то выкручиваюсь, уже не плачу. Вообще милицейский беспредел - это отдельная тема. Об этом можно книгу писать. Многие вообще не довозили свои деньги до дома, их обворовывала милиция. Многие говорят, что в Чечне зарабатывают бешеные деньги. Неправда. Выдают не все деньги, и те надо получить через взятку. Затем попробуй их провези, если на каждом «блоке» тебя крутит милиция, на вокзалах так же. В поезде вплоть до Ростове тоже. Что остается из заработанного? И уже дома начинаешь судиться с Министерством обороны за оставшиеся деньги? И если ты даже выиграл суд, далеко не факт, что ты их получишь! Так что из всего заработанного хорошо если треть твоя. Радуйся, солдатик!

И вот я приехал, осмотрелся, работы как не было, так и нет, и я отправился на свой второй контракт. Это было в 2001 г.

Для этого нужно было пройти в очередной раз медкомиссию, а врачи уже поняли, если человек вернулся с контракта, то у него наверняка есть деньги. И начинается уже шантаж со стороны врачей. Начиная с подготовки ко второму контракту, у меня постоянно находили такие болезни, при которых служить невозможно. Так, окулист заметил, что у меня плохое зрение, терапевт - что слабое сердце, а хирург при устройстве на третий контракт увидел у меня прямо огромное родимое пятно на спине. При этом прозрачно намекали, что нужно дать мал-мала денег и всех этих болезней у меня не будет. Хирург-женщина даже не намекала, а сказала просто и ясно: «Шампанское я не пью, цветы и конфеты не интересуют, поэтому гони сто долларов и езжай куда хочешь». Я не знаю ни имени, ни фамилии этой женщины, но ее многие ребята, призывающиеся на контракт со Смоленской области, знают. Так как чуть ли не у каждого второго она находила какую-то болезнь. И «лечила» их при помощи все тех же ста долларов. Раньше эта женщина-хирург ездила на сиреневой «Оке», сейчас, наверное, у нее машина покруче.

Впрочем, никто из врачей от меня взятки не дождался. С окулистом я решил вопрос полюбовно. Объяснил, что такое зрение, в том числе и косоглазие, у меня чуть ли не с рождения, но тем не менее я отслужил и срочную службу, и контракт с таким зрением, после чего вопросов не возникало. С терапевтом чуть сложнее. Чтобы не платить сто долларов, на которые он намекал (такса у них такая, что ли?), я отправился в областную больницу. Там за сто рублей мне полностью обследовали сердце и дали заключение, что оно у меня в полном порядке - терапевт сдался. Ну а хирургу я просто сказал: «Пиши, тетка, медицинское заключение, что у меня родимое пятно на всю спину и мне служить нельзя, а я с этим заключением буду на тебя в суд подавать. Как это ты меня на предыдущие контракты с такой болезнью отпускала». Надо сказать, что на предыдущие контракты обследовала меня она же. После этого родимое пятно на всю спину таинственным образом исчезло.

И вот простая математика. Два раза в неделю (вторник, четверг) проводится медосмотр контрактников. И если с каждой группы собрать хотя бы с одного сотню баксов, то в неделю уже двести. В месяце четыре недели - восемьсот долларов. Неплохой заработок! А вы как считаете?

Итак, медицинская комиссия пройдена, и я отправляюсь на сборный пункт, но уже не в Мулино, а в г. Ельня Смоленской области. На сборном пункте все то же самое, что и на предыдущем. Бесконечные пьянки, из-за пьянок драки, и опять мы на хер никому не нужны. Нас теперь поутру строили, проверяли на наличие запаха от спиртного. Но выявляли пьющих вовсе не для того, чтобы их как-то наказать, а все для того же - вытрясти денег. Запах или выпивши - гони двести рублей или отправляйся домой. Цена небольшая, поэтому все платили и продолжали пить. И все были довольны. Офицеры имели «навар», мы имели свободу действий. Ведь после 18.00 все офицеры уходили домой, и мы оставались фактически одни, если не считать дежурного по части. А его действительно можно не считать. Какой дурак пойдет в казарму, где триста пьяных харь, делать замечание? И надо сказать, не только пьяных, но и обкуренных и обколотых. Начиная со второго контракта, я встречал ребят, которые уже плотно сидели на игле. То есть были закоренелыми наркоманами. Читатель удивится: как так, наркоманов пускают служить. И куда - в Чечню, на территорию повышенного риска! Куда смотрят медики? А все туда же - в руку. Есть там сто долларов или нет. Поэтому для того, чтобы заработать, для одних они придумывают болезни, за другими - не замечают. И этими поборами начинают заниматься с самого начала поступления на службу. Так, при поступлении на третий мой контракт с меня начали требовать взятку уже в районном военкомате.

Я уже собрал все нужные документы, прошел медицинскую комиссию. Время отправляться на службу, а военный комиссар Руднянского района п-к Баранов меня не отправляет, заявляя: «Ну не нравишься ты мне!» При этом намекая, что надо заплатить. А я только что отнес в четвертый отдел (отдел, занимающийся контрактниками) двадцать банок сгущенки и какао. Тоже выцыганили, чтобы не было проблем, как мне сказали. Вот тут у меня и сдали нервы, крику было на весь военкомат. Многие, наверное, еще помнят, как я ругался с полковников Козловым в далеком 2003 г. В конце концов, хлопнув дверью, я поехал в Смоленск, в военную прокуратуру. И только после звонка из прокуратуры в районный военкомат меня отправили служить. А сколько парней, которые не догадались сходить в прокуратуру и заплатили полковнику-самодуру, потому что не понравились ему?

Так что отправка на контракт - дело тоже весьма прибыльное для всех, кроме самих же контрактников. Все, больше не буду писать об отправках. Все они похожи друг на друга. Единственное отличие, что отправляемся с разных воинских частей.

Да и формулы отправки и прибытия на дембель одинаковы: пришел в военкомат - плати, медкомиссия - плати, приехал на сборный пункт - плати! Потом служишь, в конце службы тебя обманут, не выплатят деньги в полном объеме (в частности, боевые), да и за те деньги, что заработал, плати! Едешь домой, милиции плати! Приезжаешь домой, пересчитываешь, что осталось, - ужасаешься, и все по новой.

Так или иначе, я приезжаю в октябре 2004 г. служить в Шатойскую комендатуру. Да, да! Так уж получилось, что попал я служить именно в Шатой. А говорят, что два снаряда в одну воронку не падают. Итак, нас построили перед расположением комендатуры. Провели краткий инструктаж на тему, что водку пить нельзя, иначе выгонят со службы. И что замечательно, инструктаж проводил м-р Кондрашов, который вез нас в Шатой и пил беспробудно от самого Смоленска. В Минеральных Водах он до того надрался, что попал в военную комендатуру, и наша команда (20 человек) ехала самостоятельно, без старшего офицера. Он нагнал нас только в Моздоке на взлетной полосе, где мы ждали вертолета для отправки в Чечню. Появился грязный, без шнурков, весь какой-то растрепанный и небритый. И тут же начал клянчить деньги на опохмел. Когда ему сказали, что в пути мы уже давно и денег ни у кого нет, то он выпросил одеколон и им похмелился. Пока добрались до Шатоя, и одеколона ни у кого не было, все попил. Надо сказать, что м-р Кондрашов по должности был заместитель командира комендантской роты. Второе лицо в роте, в которой мне предстояло служить. Пил он, да и не только он, по-черному, за год, что я служил в комендатуре, я его видел всего два раза трезвым. И то только после того, как «схватят» приступы эпилепсии, тоже, кстати, от водки.

Естественно, что на его инструктаж все «ложили». Все понимали, что, если даже замкомандира роты алконавт, то дисциплины в роте не будет. И не ошиблись.

**Вениамин Зорин** · 10-27-2016, 08:43 AM

Зайдя в расположение, увидели, что пьют во всех углах и пьют не прячась, в открытую. Когда у ребят спросил, как на это смотрят офицеры, мне ответили: «А никак, они сами хреначат не меньше нашего». И действительно, отслужив некоторое время, начал замечать, что многие, очень многие офицеры глушат водку, словно воду. Начнем, пожалуй, с коменданта, полковника Мельчукова. Редкостный сумасброд и пьяница. Пил почти ежедневно и в пьяном виде любил бегать по территории комендатуры со своим пистолетом Стечкина и искать «жертву», чтобы ее убить. У нас в комендатуре под лестницей было что-то вроде гауптвахты. Небольшая скамья, дверь. Вы понимаете, что под лестницей места совсем мало, сидя умещаются едва четыре человека. Так этот полковник любил пьяный подходить к двери и с криком, что все, кто там находится, пособники террористов, стрелял в дверь, а там куда попадет. Если на гауптвахте никого не было, то просто стрелял по бойцам из своего окна. Поэтому к нему был приставлен телохранитель, а по сути нянька Паша, в обязанности которого входило не только охранять коменданта в поездках, но и следить, чтобы он не сделал каких-нибудь глупостей в пьяном угаре. Поэтому, когда п-к Мельчуков напивался, Паша из его пистолета вынимал боек. Впрочем, дурковал он не только с пистолетом. Как-то его пригласили на какой-то религиозный праздник чеченцы, и там, нализавшись, он выдал такой перл: «А у меня дома тоже Коран есть». Чеченцам приятно, они улыбаются. И тут он их ошеломил: «Я на нем сало режу!» Это надо такое сказать, да еще на празднике, сидя среди мусульман.

Второй самодур - полковник Тонкошеин. И хотя пил немногим реже Мальчукова, но уж если пил, то без драки не обходилось. Если пил с комендантом, то бил коменданта. Мельчуков вызывал охрану, и охрана била начальника штаба п-ка Тонконоженко. А нам что, нам интересно посмотреть, как дерутся начальник штаба с комендантом.

Если с комендантом драки не получалось, то Тонкошеин шел по подразделениям, находил бойца послабее, «дорывался» до него, вызывал в свой кабинет и там избивал. Порой избивал до полусмерти, что бойца приходилось выносить. Это только два офицера из высшего командования Шатоя.

Какая в комендатуре была дисциплина? А никакой, то есть вообще никакой! Именно там я впервые увидел пьющих солдат целый год - день в день. Год служил - год они были пьяные. Там я увидел наркоманов, которые каждый день кололись. Так, например, у саперов, повторяю, у саперов, у людей, которые имеют дело со взрывчаткой, был такой сапер по кличке Гном (имя и фамилию не помню). У него был девиз: «Ни дня без кайфа!» И если нечем было уколоться в этот день, то в ход шел дурман (благо растет почти везде), клей, таблетки (тарен, фенозепам), да что хочешь, лишь бы кайф. Где брали наркотики? Да очень просто - с тыла комендатуры была калитка. Каждый день к 20.00 к калитке подходил чеченец, и у него покупалось все - от анаши до героина. Думаете, офицеры не знали? Знали наверняка! Но всем было по херу!

Я мог в карауле, уходя на пост, взять с собой пару банок джин тоника. Сижу, пью на посту. Подходит проверяющий - майор:

- Что делаешь, Мозолев?

- Джин тоник пью.

- Не напьешься?

- Да чего напиваться, майор, две банки всего.

- Ну ладно, смотри, хотя, дай-ка и мне хлебнуть, голова что-то болит со вчерашнего.

И вот стоим на посту, я и проверяющий, и пьем джин тоник. Нормально, да? Вот такая «казацкая вольница»! Живите как хотите - и жили как умели. Всеми заправлял взвод разведки. Человек двадцать мордоворотов, которые заправляли делами в роте. Занимались шантажом, рэкетом. Могли запросто отобрать деньги, избить, на крайняк во время боя пристрелить. Офицерам были по барабану, они и офицеров избивали. И не раз. Вот так служишь и не понимаешь до конца, то ли ты в военной части, то ли ты на зоне.

Поэтому и служба шла так - нам все по херу, лишь бы нас не трогали, а все служите, как хотите.

Так, финансистам надо ехать за деньгами, чтобы выдать денежное довольствие. Думаете, выделили транспорт, охрану? Если бы! Берите автоматы, снимайте частника и едьте. Как следствие, на обратном пути их «встречают» боевики, избивают, отбирают оружие и два миллиона рублей. Правда, на этот раз этих двух офицеров из финансовой службы оставляют живыми. Какие выводы? А никаких. В следующий раз едут уже за деньгами для пенсионеров Шатойского района. Едут на «уазике» два милиционера и солдат из комендатуры. При возвращении попадают в засаду. На этот раз всех расстреливают. Хорошо, почтальонша успела убежать с деньгами. Так бы пропало пять миллионов. А нам что - нам по ...! Такая же ситуация и с увольнением. Отслужил, иди на ..., не мешай, до дома добирайся как хочешь.

Так, ребята увольняются, нанимают частника, едут домой. Их останавливают боевики, высаживают из машины, избивают, отбирают деньги и хотят пересадить в свою машину, чтобы куда-то отвезти. Ребята понимают, что это либо плен, либо отрезанная голова. И начинают драться. Да, да, трое безоружных парней с троими вооруженными бандитами. Потому что терять уже нечего! Хорошо, в это время появляется колонна Внутренних войск, бандиты прыгают в автомобиль и уезжают. Ребята возвращаются в комендатуру. И что? Ничего! Как сказал п-к Тонкошеин после этого случая: «Вы уже отслужили, вы не наши, как хотите, так и добирайтесь!» Ребята собрали по комендатуре деньги кто сколько мог и опять поехали с частником.

Думаете, этот случай чему-нибудь научил коменданта? Ничему! Через неделю сам садит к замкоменданта трех дембелей и отправляет домой. Без охраны. Как следствие, без вести пропадают и заместитель коменданта, и три солдата. Я в октябре 2002 г. добирался так же, с частником, и с той же гранатой в кармане. Вот такая служба в Шатое была. Уж не знаю, как сейчас, может, лучше. Сомневаюсь!!!

Третий контракт я проходил в Итум-Калинском районе в 2003 году. Наверное, самый лучший мой контракт. Когда я туда ехал, мне все говорили: «Вова, куда едешь? Там же устав, зарядка, все ходят только строем. Жизни никакой!» Но после Шатоя, после этих пьянок и беспредела, я хотел послужить в нормальной воинской части, пусть даже уставной.

Приехал - и не ошибся! Я только там понял, что очень и очень многое зависит от командира. Так, у нас был командиром роты майор Скопов, бывший спецназовец ГРУ, заместитель командира роты майор Агатов. Вот эти два офицера и следили за ротой. Ее попросту отделили от комендатуры и не давали командовать ею всяким полковникам-алкоголикам, находившимся в комендатуре.

Так, однажды, когда начальник штаба, подполковник Брага решил пьяный покомандовать ротой, Скопов просто набил тому морду, сказав при этом: «Ты можешь приказывать мне, а ротой командую я!» Нет, конечно, дураков и пьяниц и там хватало. Коменданта Итум-Калинского района постоянно по пьянке глючило, что на комендатуру нападают боевики. Подымалась рота в ружье, стреляла зенитная установка в никуда, выходила разведка. И если в первый раз я думал, что это серьезно, то потом понял (да не только я), что это всего лишь «бзик» коменданта. Поэтому потом мы выходили лишь «поиграть» в войну. Выйдем, постреляем в горы с полчаса и идем спать.

Или начальник оперативного отдела, полковник. Пил так, что жена написала коменданту, чтобы деньги ему на руки не выдавали, а отсылали сразу домой. Поэтому деньги он клянчил у солдат. Происходило это примерно так. Идешь по рынку, встречаешь этого полковника и начинается:

- Володь, купи сто грамм и пончик.

- Не могу, товарищ полковник, опять напьетесь.

- Да не напьюсь, купи, а?

Делать нечего, идешь в кафе, покупаешь. Потом мольба еще о ста граммах. Полковник быстро напивается (алкоголизм дает о себе знать). И уже начинает хватать меня за грудки и орать:

- Дай на пиво-о-о! Дай!

Посылаешь его и уходишь, и тогда начинается шантаж чеченки, хозяйки кафе. Крики о том, что он начальник оперативного отдела и если ему сейчас же не дадут бутылку водки, то он звонит в Ханкалу и весь этот поселок разбомбят! А рядом сидят чеченцы, кушают. И какие выводы они делают о Российской армии. Уж точно ничего хорошего они подумать не могли.

К сожалению, я не помню фамилий ни коменданта, ни начальника оперативного отдела. В то время я не задавался целью писать статью, поэтому фамилии и не запоминал. Эй, кто служил в 2003 году, отзовись. Нет, среди солдат тоже попадались те еще кадры. Так, один из солдат, только заключивший контракт, вышел с автоматом в поселок. И прямо в центре Итум-Калы расстрелял трех милиционеров-чеченцев. Оказалось, что парень психически ненормален (все те же сто долларов на медкомиссии) плюс обработка (хороший чеченец - мертвый чеченец). Вот он и приехал убивать. А тут чеченцы, да еще с оружием. Вывод: боевики, надо расстрелять.

Все равно, несмотря на все эти случаи, несмотря на взяточничество в финансовой службе, оно, как и в других комендатурах, процветало. Это далеко не худший мой контракт. По крайней мере постоянно проводились стрельбы, практические и теоретические занятия. Постоянно выходили в горы на поисковые мероприятия. Если в Шатое был такой негласный приказ - лишь бы выйти из-под огня, то в Итум-Кале при обстреле мы огрызались и огрызались грамотно. Так, наша небольшая колонна комендатуры, состоящая из четырех машин, попала в засаду возле Аргуна. И несмотря на то, что фактор внезапности был за боевиками, расстреляли два автомобиля (третья скрылась), уложили четырех боевиков, не потеряв ни одного своего. И это не единичный случай. И все потому, что м-р Скоблов не боялся брать ответственность на себя. Да и с увольнением было проще, по крайней мере при расчете нас не выгоняли пинками под зад. Мог свободно ждать колонну или отвозили на вертолетную площадку в пограничный отряд. Какая никакая, а забота о солдатах ощущалась. Я улетел из этой части на вертолете прямо во Владикавказ.

Ну и наконец последний мой контракт, который я проходил в Аргунском пограничном отряде с 2003 по 2005 год.

Надо сказать, что пограничники входят в структуру ФСБ и там они за всем следят. Да и аргунский отряд считается чуть ли не элитным отрядом. Поэтому большая спонсорская помощь. Постоянно приезжают на праздники какие-то популярные артисты (Якубович, Цыганова и т. д.). Чтобы денежное довольствие задержали или недодали - никогда! ФСБ следит, да и прокуратура рядом! И вроде с внешней стороны все хорошо. На дембель или в отпуск вертолетом, прямо во Владикавказ. Разлюли моя малина! Служи да радуйся, что попал служить в этот элитный отряд! Однако я ни в одной части не видел столько убегающих с части, покончивших с собой и посаженных за «дедовщину» солдат-срочников. Отчего? Сейчас объясню.

Пьянка. Пьют, как и везде, много! Офицеры - конечно! Контрактники - обязательно! Ну и срочники, глядя на всех, не отстают. Где же берут спиртное? Ведь отряд расположен у ненаселенных пунктов. Да очень просто! Едет офицер или прапорщик в поселок, ему солдат дает деньги на два ящика пива, джина тоника, водки. Один забираешь себе, другой отдаешь бойцу. И тебе ненакладно, и солдаты довольны. Ведь солдат-срочник в среднем получает шесть тысяч рублей. Ну и у младшего призыва можно отобрать по паре тысяч - не обеднеют. Это один способ. Второй - но не последний. Идет колонна центроподвоза. Привозят дрова, продукты, форму и т. д. с «большой земли». В среднем машин сорок. Везут спирт. Если на «большой земле» полтора литра стоят сто пятьдесят рублей, то в отряде цена возрастает до 800 руб. за полтора литра. Неплохой «бизнец»! Машины на КПП, конечно, обыскивают все те же солдаты-срочники. А им зачем изымать спирт, ведь его везут именно для них. А изымут, заберет офицер и не выпьет? Нет, выпьет! Поэтому, если даже находили, то просто подходили к водителю и говорили: «Мы у тебя там на кузове три литра спирта нашли. Вечером подойдем, отольешь литруху бесплатно или весь конфискуем». Водитель, естественно, соглашался. Лучше потерять часть, чем все. Вот и посчитаем: сорок машин - в среднем по полтора литра спирта, получается 60 литров спирта или 120 бутылок водки завозится в отряд за один раз. А ведь многие везли и по три литра, и по пять.

А где водка, там и «дедовщина». Я служил в роте связи командиром отделения. Не самое худшее подразделение в смысле «дедовщины». Однако и у нас каждую неделю кто-то был то с фингалом, то с отбитыми ногами, то с поломанными ребрами. Думаете, не следили? Да следили, но ведь молодого бойца можно избить не только в подразделении, но и за ним, возле туалета, на узле связи, наконец, дождаться, когда все уснут - поднять молодых и вдоволь поиздеваться. Если замечали такое, то разбирались своими силами. Попросту офицеры избивали этого старослужащего солдата. Наверх, естественно, не сообщали. Почему? Да потому что сообщишь, с командира роты, замполита и т. д. снимут «боевые», лишат премии, надбавки за сложность и напряженность и т. д. А зачем это командиру? Вот и скрывают факты «дедовщины» каждый командир в своем подразделении, пока не произойдет какое-нибудь ЧП. Как-то: солдат убежал или застрелился, или обидчиков своих пострелял, или бойцу селезенку отбили и т. д. и т. д. Случаи, кстати, не единичные...

**Вениамин Зорин** · 11-05-2016, 01:45 PM

«Избивали по 1012 человек
одновременно, ногами»

Письмо Ильдара Дадина
о пытках в колонии

«Избивали по 10–12 человек одновременно, ногами» Письмо Ильдара Дадина о пытках в колонии — Meduza

https://meduza.io/feature/2016/11/01/izbivali-po-10-12-chelovek-odnovremenno-nogami

«Медуза» публикует письмо Ильдара Дадина жене Анастасии Зотовой, в котором он сообщает о пытках в сегежской колонии ИК-7, организованных начальством. ФСИН подтвердила применение силы к заключенному. Дадин — первый из осужденных по статье «неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга» (212.1 УК). К уголовной ответственности его привлекли за задержания на одиночных пикетах.

Письмо записано 31 октября 2016 года
адвокатом Алексеем Липцером
со слов Дадина.

Настя! Если решишь опубликовать информацию о происходящем со мной, то попробуй распространить ее как можно более широко. Это увеличит шансы на то, что я останусь жив. Знай, что в колонии ИК-7 действует целая мафия, в которой участвует вся администрация учреждения: начальник колонии майор внутренней службы Коссиев Сергей Леонидович и абсолютное большинство сотрудников колонии, включая врачей.

С самого прибытия в колонию 10 сентября 2016 года у меня сразу отобрали практически все вещи и подкинули два лезвия, а затем при обыске «нашли» их. Здесь это повсеместная практика применяется для того, чтобы обязательно посадить вновь прибывших в ШИЗО, чтобы они сразу поняли, в какой ад попали. В штрафной изолятор меня отправили без всяких постановлений, но при этом отобрали все вещи, включая мыло, зубную щетку, зубную пасту и даже туалетную бумагу. В ответ на эти незаконные действия я объявил голодовку.

11 сентября 2016 года ко мне пришел начальник колонии Коссиев с тремя сотрудниками. Они вместе начали меня избивать. Всего избивали за этот день четыре раза, по 1012 человек одновременно, били ногами. После третьего избиения опустили голову в унитаз прямо в камере ШИЗО.

12 сентября 2016 года пришли сотрудники, сковали мне руки за спиной и подвесили за наручники. Такое подвешивание причиняет страшную боль в запястьях, кроме того, выкручиваются локтевые суставы, и чувствуешь дикую боль в спине. Так я висел полчаса. Потом сняли с меня трусы и сказали, что сейчас приведут другого заключенного и он меня изнасилует, если я не соглашусь прекратить голодовку. После этого привели к Коссиеву в его кабинет, где он в присутствии других сотрудников сказал: «Тебя еще мало били. Если я отдам распоряжение сотрудникам, тебя будут избивать гораздо сильнее. Попробуешь пожаловаться тебя убьют и закопают за забором». Потом избивали регулярно, по несколько раз в день. Постоянные избиения, издевательства, унижения, оскорбления, невыносимые условия содержания все это происходит и с другими заключенными.

Все дальнейшие взыскания и выдворения в ШИЗО были сфабрикованы и основаны на откровенной лжи. Все видеозаписи, на которых мне объявляли взыскания, постановочные: перед тем как их снимать, мне говорили, как себя вести и что делать не спорить, не возражать, смотреть в пол. Иначе говорили, что убьют и никто об этом не узнает, потому что никто даже не в курсе, где я нахожусь. Я не могу отправлять письма, минуя администрацию, а администрация обещала меня убить в случае, если я буду писать жалобы. Настя, в моем первом письме из ИК-7 я писал тебе про ЕСПЧ, чтобы обойти цензуру и дать хоть малейший намек о том, что у меня не все в порядке и мне требуется помощь (ни одно из писем Ильдара из колонии мне не пришло прим. Анастасии Зотовой).

Я прошу тебя опубликовать это письмо, поскольку в этой колонии настоящая информационная блокада и я не вижу других возможностей ее прорвать. Я не прошу меня отсюда вытаскивать и переводить в другую колонию: я неоднократно видел и слышал, как избивают других осужденных, поэтому совесть не позволит мне отсюда бежать я собираюсь бороться, чтобы помочь остальным. Я не боюсь смерти и больше всего боюсь не выдержать пыток и сдаться.

Если в России еще не уничтожен «Комитет против пыток», я прошу их помочь в обеспечении права на жизнь и безопасность для меня и других заключенных. Я прошу предать гласности информацию о том, что майор Коссиев напрямую угрожает убийством за попытки жаловаться на происходящее. Я буду рад, если ты найдешь адвоката, который сможет постоянно находиться в Сегеже и оказывать юридическую поддержку.

Время играет против меня. Видеозаписи с камер наблюдения доказали бы и пытки, и избиения, но на то, что они сохранились, остается все меньше и меньше шансов. Если меня сейчас снова подвергнут пыткам, избиениям и изнасилованиям, я вряд ли продержусь больше недели. В случае моей внезапной скорой смерти тебе могут сказать, что причиной тому стало самоубийство, несчастный случай, выстрел при попытке побега или драка с другим заключенным, но это будет ложью, это будет спланированное администрацией убийство с целью убрать свидетеля и жертву пыток.

Люблю тебя и надеюсь когда-нибудь увидеть.

Твой Ильдар

**Вениамин Зорин** · 11-06-2016, 05:46 PM

21 июня 2014

Виталий Портников

Все мы украинцы

Смотреть комментарии

История эта произошла в сонном приморском городке, когда за случайным ужином я оказался за одним столом с приятелями приятелей, малознакомыми мне людьми, казалось, все свое свободное время проводивших не на побережье, а у телевизора конечно, российского, какого же еще, других телевизоров не бывает. Собеседники рассказывали мне об ужасах украинского фашизма, Правом секторе, охотящемся за евреями, и о том, что Украина скоро рассыплется и вообще это Россия, а украинцев выдумали американцы, чтобы насолить Путину. Спорить не хотелось, хотелось закончить ужин поскорее. Я вяло заметил собеседникам, что сам живу в Киеве, с фашистами не сталкивался, Правый сектор за мной не охотился, хоть я и еврей, а знаменитого Яроша я видел один раз в жизни, хоть вроде бы занимаюсь не рукоделием, а политической журналистикой.

Глава семейства, пожилой обрюзгший человек, смотревший на угасавший закат уставшим взглядом человека, понимающего в этой жизни все, что разрешило понять начальство, тоже не был настроен на конфликт. Он потянулся ко мне с бокалом.

Да ладно тебе заливать, хохол! Давай лучше выпьем!

Я остолбенел. Впервые почти за прожитых мною полвека меня восприняли как этнического украинца и это при том, что я только что объяснил этому самодовольному, не желающему ничего знать в жизни, кроме количества украденных денег, человеку, что я еврей. Еврей. Жид, не хохол. Собственно, жидом он бы меня вот так, за общим столом не назвал бы да, здесь половина могла быть в антисемитах, но в приличном обществе как-то не очень принято, о евреях в привычных выражениях теперь у нас говорят только после того, как они покидают застолье. А вот хохлом запросто. И никто даже бровью не повел.

Так я впервые ощутил, что на самом деле чувствует украинец, когда случайный или неслучайный знакомый походя оскорбляет его, потому что даже не способен понять, что с презрением относится и к человеку, и к целому народу. Это презрение, как яд, разлито по России и им больны почти все, от Путина, который прилюдно, на Петербургском экономическом форуме называет хохлом своего дружбана Тимченко и до моего приморского собеседника. И этот яд опаснее любого антисемитизма или по ненависти по отношению к кавказцам, или ксенофобии к гастарбайтерам из Центральной Азии ненависти и ксенофобии, ставшей сутью существования русского народа в последние десятилетия. Потому что когда русский называет еврея жидом или кавказца черным, он знает, что он специально оскорбляет человека. А когда он называет хохлом украинца для него это просто ласковое прозвище, это все равно что назвать свою собаку Димоном. И в самом деле, не называть же пса Дмитрием Ивановичем, пес он для того и пес, чтобы иметь кличку.

Если украинец пропустит обидное прозвище мимо ушей в картине мира стихийного русского шовиниста вообще ничего не изменится. Если сам назовет себя хохлом вызовет всеобщее умиление и желание предложить спеть что-нибудь протяжное или станцевать гопак. А если возмутится что ж, тогда его назовут бендеровцем и захотят стереть с лица земли.

Я возмутился в конце концов, у меня не было выбора, я просто обязан был защитить честь народа, среди которого вырос и живу. Я по возможности спокойно объяснил собеседнику, что он оскорбил даже не меня, а миллионы людей. Что я не этнический украинец, но хорошо могу понять, что ощущают сами украинцы, когда сталкиваются с подобным свинством потому что уничтожение моих соотечественников тоже начиналось с истошных криков бей жидов спасай Россию!. И оттого, что сейчас ради спасения России понадобилось уничтожить другой народ, мое настроение не улучшается.

Собеседник удивленно посмотрел на меня и спросил, что такого обидного и антисемитского я увидел в этом призыве. Разве я не знаю, что есть евреи, а есть жиды? Жиды это которые

Вечер переставал быть томным. Мой приятель, не видевший своих знакомых несколько лет, потрясенно смотрел то на меня, то на них и я понимал, что мне предстоит выслушать лекцию о том, как разлагающе действует российская пропаганда на неокрепшие умы, и что достаточно нескольких лет просветления и просвещения и мы не узнаем Россию. Но я не хотел слушать лекций. На самом деле, я был счастлив.

Счастлив потому, что можно многократно повторять на митингах и в статьях все мы украинцы и самому себе не верить. Потому что они и вправду украинцы, а ты жидовская морда. И даже если сами украинцы, прошедшие с евреями, армянами, азербайджанцами, крымскими татарами, русскими и другими своими согражданами пламень и боль Майдана, увидят, что политическая нация это не кровь и почва, а общая любовь к родине и солидарность, для всех остальных ты все равно будешь не украинцем, что бы ты там не делал и не говорил. И эти все остальные обязательно отделят мухи от котлет, а хохлов от жидов.

Человек, назвавший меня хохлом, непроизвольно подтвердил то, о чем я мог только догадываться, украинская политическая нация состоялась и это замечают и те, кто к ней принадлежит, и те, кто ее любит и сочувствует ей, и те, кто ее ненавидит. Украинец на постсоветском пространстве это уже как синоним свободного человека, не желающего подставлять шею под барское ярмо. Гимн Украины как Марсельеза. Кровь и почва более не интересны ни нам, ни им тем, кто нас убивает

Спустя несколько дней я уже был в Киеве. В маленьком банковском отделении служащая, пожилая интеллигентная женщина, рассказывала коллегам о разговоре с сестрой из Кемерово.

И вот она мне говорит: вы там все фашисты, бендеровцы, вы за Америку. Да вы ноги должны целовать Путину, что он не сбросил на вас атомную бомбу, раз вы по-русски говорить не хотите! А я ведь ее, дуру, позвонила с днем рождения поздравить! А она атомную бомбу!

И переведя взгляд на меня, вдруг спросила:

А нельзя отказаться от русской национальности? Я ведь русская... Так стыдно!

А зачем вам отказываться? удивился я. Вы и есть настоящая русская просто потому, что вы украинка. Потому, что вы свободны. Потому, что вы хотели поздравить свою сестру с праздником, а не сбросить на нее бомбу. Пусть ваша сестра отказывается. Какая она, к черту, русская?

Ведь для того, чтобы быть русским как впрочем, украинцем, евреем или еще кем-нибудь, нужно для начала быть человеком, а не зверем. Это и есть самая большая государственная тайна современной России.

Виталий Портников
киевский журналист,
обозреватель Радио Свобода

http://www.svoboda.org/a/25430107.html

**Вениамин Зорин** · 11-06-2016, 05:50 PM

Александр Экштейн

Дневник стукача

Если бы Вы знали, сколь трудно будет писаться эта исповедь.

Договор.

Я, Экштейн Александр Валентинович, 1958 года рождения, русский, осужденный по ст. 117, ч. 3, 146, ч. 2, 218, ч. 1 к 12 годам л/с с содержанием в колонии усиленного режима, находясь в здравом уме, добровольно, без принуждения, обязуюсь сотрудничать с оперчастью в местах лишения свободы, то есть давать сведения о готовящихся преступлениях (побег, убийства, подготовка массового выступления против администрации) в среде осужденных. А также о случаях нарушения служебного долга среди контролерского состава и администрации. Обязуюсь сохранять оперативную тайну. В случае ее разглашения предупрежден об ответственности, Для подписи своих донесений буду пользоваться псевдонимом "Назаров".

11.77 года. Экштейн А. В. - подпись

...Натаскивание, вернее втаскивание в шкуру "искариотины", велось профессионально и деликатно. Бедные оперуполномоченные, сколько возни с двадцатилетними стукачами!

"...Источник сообщает, что 7 ноября подследственный Желтков определил, что подследственный Иванов А. является педерастом. Желтков этой же ночью вступил с ним в половую связь в извращенной форме, предварительно избив его. Примеру Желткова этой же ночью последовали подследственные Рычков, Амосенко и Тосиков.
Назаров".

"Саша, ну какая нам разница? Для нас все одинаковы, но лучше, конечно, когда изнасилованных больше, ведь они быстрее идут на контакт с администрацией и, главное, работают как трофейные кони, потому что им больше делать нечего, как забыться в работе и искать у нас помощи от "волков"... В общем, черт с ними, "петухами", ты больше в отрицаловку погружайся, будь с ними, прими их законы, а мы поможем... - терпеливым и спокойным голосом давал мне урок оперуполномоченный капитан Катаев, а я дрожащим от волнения голосом отвечал: "Я сделаю все... Сделаю все, чтобы помочь вам в борьбе". - Я СДЕЛАЮ ВСЕ!!!

...Толика Мамченко убили в рабочей зоне, ночью, во время второй смены, убили "петухи" за то, что он взял у них деньги для покупки водки и послал подальше.

Убив, они, а их было трое, бросили его в котлован, который был вырыт в цеху для нового штамповочного пресса, и забросали строительным мусором. В зоне очень трудно остаться незамеченным, так и в этот раз нашлись те, кто видел, как убивали и куда бросали, поэтому через некоторое время труп был извлечен контролерами из котлована, а затем... А затем была совершена ошибка. Оперативникам нужно было извлечь тело, не привлекая внимания з/к, нужно было немедленно вывезти из колонии тех, кто видел, как убивали Мамченко, и скрыть все обстоятельства этого убийства. Но этого не было сделано, напротив, тело Мамченко более грех часов пролежало возле вахты как раз во время съема второй смены с работы.
И зона начала ШЕПТАТЬСЯ...

"...Источник сообщает, что в связи с убийством осужденного Мамченко опущенными в колонии через некоторое время произойдет массовое избиение "петухов". Уже в цехах "Гранита", "Сельмаша" и "ОПР" затарено большое количество заточек и железных прутов. Все начнется, видимо, завтра, возможно, и сегодня ночью.
Назаров".

...Совсем неожиданно, сразу же по подъему, с утра, меня вызвали по селектору в санчасть и там сказали, что сегодня я буду отправлен в областную больницу для з/к на обследование, так как у меня подозревается туберкулез. В десять утра я и еще несколько осужденных, в основном пожилые и два молодых, совершенно цветущего вида, тряслись в воронке. А на следующий день в больнице я узнал от вновь прибывшего этапа, что побоище в зоне состоялось с кровью, разбитыми черепами, трупами. А также узнал, что почти четыре часа в ход событий никто не вмешивался, солдаты стояли вокруг зоны, предварительно выведя родственников осужденных из комнат личного свидания. И, лишь когда основной всплеск побоища кончился, солдат ввели в зону. "Но ведь они знали, что побоище состоится?.." - и заметался в моих мыслях вопрос без ответа.

"...Источник сообщает о том, что в колонии, среди отрицаловки, идет разговор о том, что Армик и Манел (ростовские) являются осведомителями оперчасти. В колонии резко произошел раскол внутри отрицаловки. Ростовские поддерживают Армика и Манела, таганрогские, шахтинские, сальские и залетные - против. Возможно, и с большой вероятностью, столкновение между ними.
На мой взгляд, Армика и Манела нужно этапировать из колонии.
04.79 г. Назаров".

...Армяка убил Нефед из Азова, или азовский, как принято говорить в зоне. Убил профессионально. Этому двадцатилетнему, невысокого роста убийце нельзя отказать в хладнокровии и непомерном самолюбии. Армик, пользовавшийся авторитетом среди ростовских, которых было в зоне около 800 человек, был умен, статен и высокомерен. Именно в случае с Нефедом его и подвело высокомерие. Когда Нефед зашел к Армику в каптерку, находящуюся в рабочей зоне и которую тот превратил в свою "квартиру", обставив роскошными для зоны вещами, Армик отдыхал в самодельном кресле, сделанном ему из уважения, а точнее, из-за обыкновенного "боюсь" и угодничества.

Нефед спросил его прямо в лоб: "Почему идет базар, что ты кумовка?..
И вообще, что это ты как барин живешь и менты тебя не трогают?.."

Армик не мог ничего умнее сделать, как плюнуть Нефеду в лицо.
Это последнее, что он сделал в жизни.

Нефед убил его с первого удара отверткой, которая лежала у Армика на столе в каптерке, после этого он этой же отверткой нанес ему еще шесть ударов, после чего, тщательно вытерев ее от следов своих рук, положил на место, затем взял напильник без ручки, этого добра в каптерке было много, ибо она вместе с жилуглом Армика была также инструментальной кладовой, и воткнул его острым концом еще пять раз в тело, вытерев и вернув его на место, он взял электрод и выбил трупу глаз, вновь протерев и оставив его, взял молоток и несколько раз ударил мертвого по голове, после чего, наведя в каптерке порядок, покинул ее. Начали искать не одного убийцу, а четверых...

Имя Армика невозможно было произнести вслух. Стоило в разговоре упомянуть его имя, как мгновенно срабатывал стукач или "козел". Человека сразу же вывозили в Новочеркасскую тюрьму и протягивали сквозь систему изощреннейших камер, от простых, где концентрировали до 10-20 стукачей, до камер пыток, где находились рецидивисты - "шерсть", которых уголовный мир уже давно приговорил к смерти и у которых в камере были наркотики, вино, ножи и даже наручники. ЭТИ ЛЮДИ ЖАЛОСТИ НЕ ЗНАЛИ!

Человека также могли кинуть в камеру, где сидели по 40-50 опущенных, которые могли изнасиловать, могли и просто попугать, исходя из того, какой приказ получил их лидер в оперчасти. Парень в этом случае должен кого-то порезать или убить из стаи, уйдя на второй срок, или резать лезвием себя, вены, живот, чтобы вынесли на крест, то есть в больницу. Новочеркасская тюрьма в 1977-1982 годах была своеобразной лабораторией по выращиванию античеловеческих, безнравственных методов пыток. В 1977-1982 годах в Новочеркасской тюрьме функционировало до 30-40 спецкамер с разными методами издевательств, вплоть до убийства. Опыт этой методики затем распространялся по другим тюрьмам и СИЗО страны. Спросите у тех, кто был в Верхнеуральской, Златоустовской, Тулунской, Вологодской, Андижанской тюрьмах. В Ростовской области нарушителей режима содержания собирали в этапы по 30-40 человек и регулярно вывозили в Новочеркасскую тюрьму со всех колоний, на "профилактику". Специально обученные группы контролеров избивали привозимых, причем били так, что становилось ясно - они уверены в своей безнаказанности и правоте.

После избиений осужденных раскидывали по камерам, дабы определить степень увечий и возможность огласки. Пока люди находятся в "отлежниках", со всех колоний "слетаются" оперативники и начинают дергать из камер своих людей, получая информацию о настроении прошедших "профилактику". Если кто сломался, вербовать, кто не сломался, продолжить "профилактику".

Из "отлежников" на прогулку не ходили, так как это означало, что бить дубинками будут до прогулочного дворика, в прогулочном дворике и от прогулочного дворика до камеры. Самыми страшными камерами считались по праву те, где сидели приговоренные к вышке и которых помиловали, дав взамен смерти пятнадцать или десять лет тюремного режима.

Эти заслуживали себе жизнь и тюремный комфорт (жратва, водка, наркотики) еще более страшными делами, чем те, за которые их приговорили к высшей мере.

...На одной из таких прессхат Нефед признал себя убийцей.
Суд проходил в колонии, в клубе-столовой.

Когда суд спросил у матери Армика, желает ли она смерти убийце ее сына, она ответила: "Нет, не желаю..." Нефеда приговорили к высшей мере, объявив приговор по зоновскому радио... Правда, потом довольно-таки часто возникали слухи, что его не расстреляли и видели то во Владимирской СТ, то в Златоустовской СТ, но не знаю, не знаю.

О том, что Москва, я имею в виду ГУИТУ СССР (Главное управление исправительно-трудовых учреждений МВД СССР), знала обо всем, что происходит в Новочеркасской спецтюрьме, можно не сомневаться.

По пальцам не пересчитать, сколько всевозможных чинов из столицы побывало в ростовских колониях и тюрьмах. После их отъезда, как правило, появлялось нововведение, еще более бесчеловечное. Однажды, через несколько лет, уже в Оренбургской колонии № 1 капитан Огородников (ныне майор) ДПНК, поправил Карла Маркса, сказав: "Не бытие, а битье определяет сознание".

...Какую роль я играл, будучи прямым исполнителем государственной гнусности?
"Сашок, у вас в отряде очень уж быстро Пятак авторитет набирает... И ведь хитер, повода не дает, чтобы его затарить... Давай-ка придумаем зацепку", - попросил у меня шеф, капитан Горбань, оперуполномоченный Ростовского ПТУ 398/10. "Что?" - был короток я.

"Вот тебе пару пачек этаминала, вот анаши возьми, - он дал мне пакет. Сам особо не кайфуй... С Пятаком вмажешься "этилом", курнете, а затем, когда в откат пойдете, отдай ему анашу и уходи спать... Как только уйдешь, мы позаботимся об остальном".

Пятака захватили с анашой и водворили в ШИЗО,
а затем осудили на тюремный режим.

"...Источник сообщает, что между ростовскими и таганрогскими группировками возникли трения, которые могут окончиться поножовщиной.
Назаров".
...Поножовщина произошла, были убитые, покалеченные и много шума. За все это в зоне был приговорен к расстрелу один человек, на 8-15 лет особого режима было осуждено 5 человек, на срок 3-5 лет строгого режима было осуждено 14 человек, на тюремный режим было отправлено 30 человек, вывезено за пределы области 200 человек. Удар по отрицаловке был сделан мощный, и в зоне стали у "власти" козлы, то есть активисты.

Потом, когда я уже сам находился на тюремном режиме, куда свозятся нарушители со всех колоний страны, я заметил закономерность: именно в те годы, когда произошла в Ростовской колонии поножовщина, начала действовать лагерная статья 77 прим, направленная против отрицаловки, и именно в эти годы по колониям страны, почти одновременно, прокатилась волна междоусобиц, а также так называемых случаев массового волнения. Именно тогда начали "закручивать гайки", очень сильно заработали в зонах жестокие методы "исправления". Появились локальные зоны между отрядами, слово "исправительная" в аббревиатуре ИТК потеряло даже приблизительный смысл.

**Вениамин Зорин** · 11-06-2016, 05:56 PM

Режим колоний принял карательный уклон, достаточный для создания сильной и волевой элиты преступности - воров...

Одновременность междоусобиц по колониям страны, которые как-то странно напоминают нынешние национальные столкновения, ясно говорила о том, что пока такие, как я, молодые стукачи, давали сведения о готовящихся столкновениях, другие, более опытные, их подготавливали по заданию оперативников, которые, в свою очередь, имели задание из Москвы, это не может вызвать сомнения умных людей, но что никогда не докажешь. Я-то знаю методы работы ГУИТУ СССР. Как стукач, я "рос" от агента зоновской оперчасти до агента непосредственно работающего на ГУИТУ СССР, то есть стучал на всех подряд. В зоне стучал "куму" на з/к и контролеров, в управлении стучал на "кума", а на управление стучал в ГУИТУ...

Вскоре мне стали платить за доносы деньги, поощрительные, от 40 до 60 рублей. Зам. по оперативной работе начальника Ростовского УИТУ был тогда подполковник Евдокимов. Это он предложил мне работать на управление, и он же, лицемерно пуская слезу умиления, благодарил мою бедную мать за меня такими словами: "Какого сына вырастили, спасибо". Жесточайшая ирония, я осужден за грабеж, изнасилование, и мою мать благодарят за это...

...Я чувствовал свою безнаказанность и наслаждался ею. Мне было уже двадцать два года. Абсолютно безнравственный, сил много, я чувствовал, что мне разрешено делать то, что другим нельзя. Я мог разбить голову активисту, употреблять и иметь безнаказанно наркотики, вести разговоры о воровской жизни, не работать, все время чувствуя мощную защиту оперчасти.

Я, конечно, не знал, что это длится до той поры, пока меня не раскрыли...
...Когда вывезли из зоны наиболее убежденных, целенаправленных на воровскую жизнь з/к, моя деятельность приобрела мелкий характер.

"...Источник сообщает, что контролер Пашиков занес осужденному Стоянову водку и продукты питания за деньги, полученные от Стоянова.
Назаров".

"...Источник сообщает, что контролер, работающий на приеме передач для осужденных, за 25 рублей пропускает передачи с продуктами питания не 5 кг положенных, а 10 кг.
Назаров".

Изменилось и отношение ко мне.
На первое место, руководящее, выступила режимная часть и политчасть.

...Я вышел покурить в локальную зону отдыха, оторвавшись от книги и от слежки за Цыганом, который спал в углу секции. Шеф сказал, что там бывает травка, и я поэтому не спускал глаз с Васи. Он меня уважал и всегда угощал анашой, если она у него появлялась, а я всегда на него после этого стучал. Выходя из ШИЗО, он матерился: "Опять какая-то гадина стуканула!"

...Так вот, я вышел покурить и увидел, что какой-то немолодой осужденный прижимал к груди трехлитровую банку с водой и осторожно выглядывал из-за угла. Я выкурил сигарету и ушел в секцию читать и наблюдать, не придав значения этому стоянию с банкой.

Часа через два я вновь вышел покурить и вновь увидел его в той же позе выглядывания и с той же трехлитровой банкой в руке. "Что он там?" подумал я. Как раз появился замполит колонии и стал озирать зону.
Активист встрепенулся, вышел из своего укрытия и, держа банку на вытянутых руках так, чтобы банка и повязка на рукаве были видны замполиту, подошел к небольшой клумбе и стал поливать куст роз. Замполит одобрительно, с умиленным видом кивал головой.

...Однажды в колонию назначили капитана Овчинникова, или, как его окрестила зона, Стаса. Это был, по сути, очень жестокий человек, более того, в нем был воплощен идеал режимника.

Его предшественник - подполковник Петухов начал неплохо. Обычно при всех акциях по "закручиванию гаек" в колонии администрация не трогает бывших боссов, то есть бывших высокопоставленных хапуг, всевозможных директоров, заведующих и замминистров, осужденных по статье 93 прим хищение в особо крупных размерах. Они и в колонии пользовались покровительством с воли, да и долго не задерживались в неволе, при первой же льготе на свободу. Петухов начал с того, что приказал всех "боссов" подстричь и одеть в зэковское х/б общего образца, ибо они ходили не стриженными под ноль, и одетыми были не в зэковское, а под зэковское, вольное, питались хорошо и не страдали. Петухов заставил их ходить в столовую, как всех, есть то, что все, и вести образ жизни, как "основная масса осужденных", что само по себе выглядело смешно. "Боссы" стали собираться в кучки, шептаться, и... через некоторое время Петухов был переведен в другую колонию, с другими обязанностями. А "основная масса осужденных" с удовлетворением увидела, что "боссы" вновь повели более привычный образ жизни для них, исправно платя дань блатным, так как те за невнимание к ним могли и башку расколотить...

С приходом Стаса зона почувствовала "тиски" системы. Этот энергичный, жестокий человек установил драконовский контроль за зоной. Считали зону поголовно во время хождения на завтрак, во время вывода на работу, во время хождения на обед, во время съема с работы, во время хождения на ужин, плюс к этому две проверки, утром и вечером, пофамильно. Любое недовольство режимом каралось водворением в ШИЗО, а по ночам из ШИЗО дергали в оперчасть, где "кумовья" во главе со Стасом избивали недовольных метровыми отрезками телефонного кабеля, то есть "ломали". Хотя в зоне уже не осталось сильных "бродяг" - их осудили или вывезли в другие колонии, избиениями насаждался страх. Стаc подчинил себе оперчасть, они заплясали под его дудку, и он принялся за агентуру, понимая, что без нее плохо, но и лишние ни к чему.

...Случайно у меня оказался этот кухонный нож
с красиво отделанной ручкой для передачи на волю.

С утра на всю зону загрохотал селектор и объявил, что будет травля тараканов, что все матрасы в свернутом виде следует вынести из секций на улицу. Я, чертыхаясь про себя, свернул матрас и вынес на улицу, положив нож в наволочку подушки, мне не страшен был шмон, даже если бы нож изъяли, и пошел для вывода в рабочую зону...

Каждый отряд строился в колонну по пять человек в ряд возле вахты, и контролеры, считая по пятеркам, пропускали отряд через вахту в рабочую зону. Дежурила смена контролеров, старшим в которой был прапорщик Пальчиков, самый виртуозный после смены Молдована сшибатель пятерок. Молдован, если дежурил в ночь, сам заносил блатным вино целыми канистрами по 10 литров, каждая канистра по 100 рублей. А во время съема с работы второй смены стоял на вахте, а его приятель по смене - контролер Слава Мотыль нюхал пьяных, как выражался Молдован. От кого пахло вином, тех Молдован заносил в список, где против фамилии "провинившихся" ставил черточку, это означало, что до конца его смены нужно принести пять рублей, тогда вместо черточки появится крестик, а на тех, кто предпочел крестику черточку, составлялся рапорт о задержании в нетрезвом состоянии и передавался отрядным, а это - ШИЗО или лишение личного свидания. Молдован имел знак "Заслуженный работник МВД". Я стучал на него раз десять бесполезно!

С контролерами редко ссорятся.

...Я снял кепку и постукивал ею по ноге, ожидая, когда пойдет на вывод наш отряд. Пальчиков проходил мимо меня, по лицу его было видно, что он не в духе.

Он остановился возле меня и, глядя поверх головы, процедил: "Ты, бычара, одень кепку, а то щас на вахте тренироваться заставлю, одевать и снимать..." Я со всей силы втер Пальчикову прямо в переносицу, тот взвизгнул и прокричал: "Смена, ко мне!.." Я подбежал к свернутому матрасу, выдернул из середины подушку, а из нее нож, прапорщики прыснули в сторону вахты, откуда через некоторое время вышел Стаc и, став на почтительное расстояние от меня, крикнул: "Отдай нож!" - "Да пошел ты..." - заорал я... Стаc удалился на вахту, в отдалении маячила группа контролеров, наблюдая за локалкой, где находился я...

"Неужели шеф не отмажет?.. Я ведь сделал это для поднятия своего качества в роли агента, для завоевания авторитета среди блатных..." прокручивал я в голове. Сзади меня находилась глухая стена пожарки, слева - локалка другого отряда, справа - барак нашего, впереди - ворота локалки, выходящие на плац, где находились контролеры и созерцающая зона. В это время к железному забору со стороны другого отряда подбежал з/к и, кинув мне сверток, убежал обратно...

Развернув сверток, я обнаружил в нем папиросу с травкой и 4 таблетки этаминала натрия. "Блатные..." - понял я и быстро кинул горькие таблетки в рот, проглотив вместе со слюной, после чего прикурил папиросу.

В это время возле вахты появились солдаты в зеленых защитных жилетах и с длинными спецдубинками, их было пятеро, они, ни секунды не раздумывая, быстрыми шагами направились в мою сторону... Но меня уже охватила смелость, дарованная наркотиком. В это время из толпы з/к крикнули: "Делай себе что-нибудь, а то убьют!" "От пуповины спичечный коробок влево по животу и спичечный коробок вниз живота, жизненно важных органов не заденешь..." - вспомнил я. Быстро и хладнокровно, отмерив на животе нужное, я приставил острие ножа к этому месту и со всей силы ударил ладонью другой руки по рукоятке...

В больнице 398/19 г. Ростова я впервые и в полной мере почувствовал, что такое Авторитет. Восхищенные взгляды и готовность повиноваться во всем тех, кто был моложе меня по возрасту. Уважение с налетом зависти сверстников. Изучающая внимательность старших по возрасту и зоновскому стажу рецидивистов.

И осторожная, с затаенным коварством корректность администрации плюс к этому вольная пища, деньги, водка, наркота.

Стаc наводил порядок круто и жестко. По ночам из ШИЗО выдергивали "борзых", и кабель "отплясывал" по спинам и почкам з/к, которого предварительно заключали в наручники и завязывали рот тряпкой, чтобы "не дрыгался и не верещал", как говорил режимник Беседин из ИТК-398/10. Жестокость вошла в норму. Били в контролерской, били в кабинете ДПНК, били и в оперчасти и в режимной части, били за нарушение режима и просто за злобный взгляд в сторону администрации. Не били лишь в кабинете хозяина, кабинет был за зоной, и в кабинете замполита, из него уводили бить в контролерскую, так как в кабинете было много агитационных, правовых застекленных стендов и книжных шкафов с работами Ленина, Маркса, Макаренко и прочих, так что бить в нем было просто неудобно... Жестокость, возведенная в ранг закона, который осуществляли люди в погонах, называя это исполнением долга, была принята уголовным миром как естественность и неизбежность бытия.

Такое ли это нормальное и естественное явление Жизнь? Есть в ней что-то незаконное, выпадающее за рамки нравственного, что-то угрожающее чему-то такому, что больше ее самой. Жизнь - это какая-то опасность, тайная злонамеренность против чего-то, необъяснимого - Высшего. Так поселилась во мне мысль, которая философствующей угодливостью оправдывала меня, мое гаденькое существование в той жизни, которая именуется ИТУ, то есть само ИТУ несет в себе потенциал этой мысли. Ненависть к ней... Эта ненависть проявляется в з/к своеобразно, прихотливо и неизбежно. Человек, переживший длительное время "исправления", может выглядеть на первый и даже последующий взгляд и добрым и оптимистом-жизнелюбом, может обладать энергичным даром преобразования жизни, но где-то там, в глубине, даже сам не зная об этом, он будет излучать ненависть к жизни, не говоря уже о тех, кто эту ненависть проявляет конкретно...

Объявление

Жизнь, как она есть (короткие рассказы).

Жизнь, как она есть (короткие рассказы).

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий

Комментарий